Коммерсантъ >> Олег Горанский, УК «Первая»: «Судиться надо, и мы будем это делать»

Полтора года российский фондовый рынок работает в беспрецедентных условиях. Из-за введенных санкционных ограничений российские инвесторы оказались отрезаны от международных рынков, а также от большей части своих вложений в иностранные ценные бумаги. О том, какие шаги предпринимают управляющие компании для разблокировки клиентских активов, спорах с отечественными компаниями, не желающими выпускать замещающие облигации, и других нововведениях для бизнеса, в интервью «Деньгам» рассказал директор по правовым вопросам УК «Первая» Олег Горанский.

— Каковы были последствия заморозки валютных активов?

— В связи с традиционно высокой долей таких инвестиций у российских инвесторов блокировка счетов НРД (Национальный расчетный депозитарий.— «Деньги») в Euroclear и Clearstream оказала негативное влияние на весь рынок. В нашем случае заблокированными оказались примерно 45% активов паевых инвестиционных фондов (ПИФ) и 55% активов в доверительном управлении (ДУ). Если говорить о денежном эквиваленте, то на 10 апреля (при подготовке иска к Euroclear учитывались данные именно на эту дату) объем таких активов оценивался в 185 млрд руб. К концу сентября эта величина выросла примерно на 30% из-за ослабления рубля, примерно до 220 млрд руб.

— Как к произошедшему отнеслись клиенты?

— В конце первого квартала и весь второй квартал 2022 года число клиентских обращений выросло в несколько раз. Ситуация осложнялась тем, что Euroclear с Clearstream с марта минувшего года перестали обслуживать депозитарные операции и до 3 июня, когда НРД попал под европейские ограничения, делали это неофициально и без объяснений причин. Поэтому первое время нам было очень тяжело транслировать клиентам внятное объяснение причин произошедшего. Несмотря на это, мы старались не держать их в вакууме, много рассказывали, объясняли, сделали на сайте ленту новостей и привели ответы на типовые вопросы по замороженным активам. Такая открытость оказалась оправданной, клиенты с достаточным уровнем понимания отнеслись к произошедшему.

— В конце 2022 — начале текущего года крупнейшие брокеры и управляющие компании направили в минфины Бельгии и Люксембурга запросы на разблокировку активов. Я так понимаю, вы были в их числе.

— Мы дважды подавали запросы на разблокировку активов. Более того, УК «Первая» стала первой управляющей компанией, подавшей заявку на индивидуальную лицензию в рамках европейского законодательства. В рамках этого запроса в Euroclear мы направили обращение 30 ноября, а в Clearstream — 7 декабря. Затем, после того как в декабре 2022 года Минфин Бельгии, а затем и Минфин Люксембурга выдали НРД генеральную лицензии, мы опять запросили лицензию на разблокировку.

— Были ли сложности при подаче запроса в рамках генеральной лицензии?

— Первая и главная проблема, о которой немногие знают, но о чем очень тяжело молчать,— это то, что в рамках генеральной лицензии на подачу документов российским игрокам было отведено лишь две недели, из которых большая часть дней пришлась на новогодние праздники. Но мы все новогодние праздники провели за подготовкой документов и подали необходимые документы 6 января 2023 года.

Впоследствии стало понятно, что разблокировка активов легче идет у физических лиц, у которых есть вид на жительство или гражданство ЕС, а также если в качестве реквизитов для вывода средств указаны счета в европейских и швейцарских банках. В случае юридических лиц—профучастников, которые представляют интересы своих клиентов, самой большой проблемой стало отсутствие счетов в ЕС, лишь немногие на рынке имели такие счета. В текущих геополитических условиях европейские контрагенты не горят желанием работать с российскими компаниями, что усложняет процесс открытия счетов в ЕС.

— Получали какие-то ответы по обращениям от местных регуляторов или нет?

— По индивидуальным обращениям получили автоматический ответ о том, что заявление получено. По генеральной лицензии мы до сих пор не получили обратной связи.

— Такая картина, вероятно, у всего рынка.

— Некоторые участники рынка получили входящие номера обращений, кому-то уже отказали в получении лицензии, положительные кейсы единичны, большинство же запросов, как и наш, остались пока без какого-либо ответа. В подобного рода вопросах у нас есть опыт, поэтому наш бельгийский консультант подавал обращение вместе с нотариусом, и факт отправки зафиксирован нотариально. Поэтому мы уверены, что заявление поступило, просто на текущий момент оно еще не рассмотрено.

— Как оцениваете перспективы обращений?

— Этот вопрос, как мне кажется, следует разделить на юридический аспект и политический. Юридически у нас и у наших клиентов есть необходимые основания получить разблокировку. Они не под санкциями, следовательно, их активы удерживаются незаконно. Никто не запрещал российским инвесторам владеть иностранными ценными бумагами, хотя по факту произошло именно это. Политический аспект мне, как юристу, оценить достаточно затруднительно.

— Почему летом этого года было принято решение подать иск в Арбитражный суд Москвы против Euroclear?

— Решение подавать иск к Euroclear продиктовано желанием защитить права наших клиентов всеми возможными способами. Вдобавок к этому мы видим, что ни власти Бельгии, ни Euroclear не хотят установления какого-либо диалога. Подача иска, а главное, его удовлетворение, в чем с высокой долей вероятности мы уверены, заставит и Euroclear, и власти Бельгии задуматься о том, что нужно делать какие-то шаги навстречу, чтобы разрешить сложившуюся ситуацию.

— В отношении Clearstream не думаете подавать иск?

— Пока только изучаем такую возможность. Во-первых, в Clearstream существенно меньшая доля заблокированных активов. Во-вторых, как нам кажется, более эффективно с ними судиться в Люксембурге в силу того, что ситуация с лицензией там немного другая. Местный Минфин отмечает, что если вы исполнили условия разблокировки активов, то дальше Clearstream должен сам освободить все. В Бельгии ситуация сложнее, там надо получить лицензию еще от бельгийского Минфина. Поэтому в Люксембурге мы прорабатываем отдельную судебную стратегию.

— Летом прошлого года указом президента РФ российские компании, эмитенты еврооблигаций, получили возможность учитывать интересы локальных инвесторов. Причем они обязаны это сделать до конца текущего года. Почему не все компании воспользовались такой возможностью?

— Некоторые компании трактуют указ президента как рекомендацию, а не как основание к действию, ссылаясь на формулировку в нем, что эмитентам рекомендуется выпускать замещающие облигации. Это указ президента, он обязателен к исполнению. В итоге нам ничего не оставалось, кроме как обратиться в суд.

— О каких судебных разбирательствах вы говорите?

— Например, с VEON и ГТЛК. Эти эмитенты не рассматривали возможность выпуска замещающих облигаций, но в конечном итоге пришли к мысли о том, что указ — не рекомендация. В частности, VEON уже заместил свой евробонд, ГТЛК готова дискутировать на эту тему.

— Остаются еще эмитенты, не рассматривающие возможность выпуска замещающих облигаций?

— Многие эмитенты объявили о планах заместиться, а есть и те, что не изъявляют желания что-то замещать.

— Будете с ними судиться?

— Мы считаем, что судиться надо, и мы будем это делать. У нас просто нет другого варианта для защиты интересов доверившихся нам клиентов.

— С рынком не обсуждали возможность подачи коллективных обращений?

— Мы очень хотим поучаствовать в коллективных историях, но опыт подсказывает, что с точки зрения организации это очень непростая задача. У всех очень разный аппетит к риску. История с ГТЛК — отличный тому пример, когда некоторые пострадавшие профучастники и страховые компании не стали судиться, а мы стали.

— Насколько выросли юридические расходы?

— Выросли, но не сильно, так как у нас есть собственная судебная экспертиза. Мы используем и внешних проверенных специалистов, тех же европейских консультантов, но все наши затраты в конечном итоге с лихвой окупаются успешными судебными делами.

— Еще одним камнем преткновения для отрасли стали ценные бумаги иностранных компаний, которые не заместить. В случае паевых фондов ЦБ обязал выделить заблокированную часть в специальный ЗПИФ-А или переформатировать весь фонд. Сколько фондов в вашей линейке будет преобразовано в ЗПИФ-А, а по скольким фондам будет выделение заблокированных активов в ЗПИФ-А?

— Всего у нас 21 ПИФ, по которому необходимы такие действия. Десять фондов полностью выделяются, а остальные конвертируются. По нашему мнению, получилась довольно справедливая история, которая позволит клиентам получить часть активов. За прошедшие полтора года во многих фондах, по которым не проводятся операции, заметно выросла ликвидная часть, что стало возможно в том числе за счет активного участия в размещениях замещающих облигаций. В некоторых ПИФах 40–50% портфеля заместилось, по таким фондам планируем предоставить клиентам возможность либо дальше инвестировать, либо погасить паи. Стоит отметить, что в нашей линейке есть фонды с заблокированными активами, по которым неплохая доходность получилась за время блокировки.

— За счет валютной переоценки?

— Не только. За полтора года сам рынок вырос, большой эффект дало и активное управление, о чем многие уже позабыли. Несмотря на то что фонды были заблокированы, управляющие продолжали управлять ликвидной частью, и довольно успешно. Вдобавок к этому за прошлый год по таким фондам мы отказались от вознаграждения за управление, что усилило общий положительный эффект.

— Отказ от вознаграждения — общерыночная практика?

— Наша позиция достаточно эксклюзивна среди крупных компаний. Вдобавок к этому мы снизили вознаграждение до 0,1% в год в рамках доверительного управления в части заблокированных активов. В ДУ нельзя совсем бесплатно работать. Еще одним клиентоориентированным шагом стало решение все наши действия по разблокировке активов, все судебные процессы вести за счет компании.

— Остались какие-то нерешенные вопросы по выделению и обслуживанию ЗПИФ-А?

— Последний серьезный вопрос — это вопрос оценки заблокированных активов. В сентябре совет директоров НАУФОР утвердил методику оценки СЧА ЗПИФ-А, согласно которой оценка заблокированных ИЦБ будет осуществляться либо путем запроса цены у брокера, либо оценки у независимого оценщика. Такое ценообразование, как нам кажется, будет довольно творческим, ведь разные брокеры и оценщики могут выставлять разные ориентиры. Конечно, они должны руководствоваться какой-то логикой, но она у каждого игрока будет своя. В итоге одни и те же бумаги в разных компаниях могут быть по-разному оценены.

— Какие еще регуляторные изменения находятся в стадии проработки регулятором и профсообществом?

— Очень важная инициатива, которую мы продвигаем, направлена на облегчение возможности инвестирования в азиатские рынки. К сожалению, сейчас существует целый ряд регуляторных ограничений при таких операциях, например, на китайских и индийских рынках. В частности, они связаны с невозможностью открытия банковских счетов на этих рынках. Исходя из действующего российского законодательства банковским счетом является только счет, открытый в банке, лицензированном ЦБ РФ. Соответственно, открытие такого счета в Китае с точки зрения российского законодательства не будет признано таковым. Мы, собственно, выходим с инициативой поправить наше законодательство и дать возможность открывать счета в дружественной нам инфраструктуре.

Другой проблемой при торговле с Китаем и Индией является то, что в локальном законодательстве у них нет ни счета доверительного управляющего, ни счета номинального держателя. Местный депозитарий может открыть счет на российского держателя ценной бумаги, но для их учета в ПИФах и ДУ нужно открытие счета российским депозитарием, чего сделать пока нельзя. Поэтому мы с профсообществом выступаем с инициативой, которая позволит в стратегиях и в фондах для квалифицированных инвесторов открывать счета в иностранной инфраструктуре без счета доверительного управления, но в договоре будут прописываться все ограничения, предусмотренные российским законом по счетам ДУ. Такие изменения ускорят появление продуктов, направленных на инвестирование в рынки дружественных стран.

Иван Евишкин
Коммерсантъ. Приложение "Деньги"