Огонь по инсайду - статья с комментарием А. Тимофеева, SmartMoney, 2 марта 2009 года

НА РОССИЙСКОМ ФОНДОВОМ РЫНКЕ СКОРО НАЧНУТ ЛОВИТЬ ИНСАЙДЕРОВ И МАНИПУЛЯТОРОВ. БОЯТЬСЯ СТОИТ ТОЛЬКО ТОГО, ЧТО ФСФР ЗАХОЧЕТ УПОДОБИТЬСЯ МВД

Не прошло и десяти лет. До конца 2009 г. в России, по всей вероятности, вступит в силу документ, разработка которого началась еще в начале века, — закон о преследовании инсайдеров и манипуляторов ценами на фондовом рынке. По иронии судьбы, как раз сейчас и рынка-то особого нет, нечем манипулировать. Но надо ж когда-нибудь начинать.

Владимир Миловидов, глава Федеральной службы по финансовым рынкам, явно доволен.

«Это приведет к росту инвестиционной базы, значит, спрос на российские активы станет больше, и это приведет к росту рынка», — заявил он , комментируя предстоящие изменения в законодательстве. А на вопрос, когда же начнется положительная динамика рынка, даже пошутил: «Думаю, это случится раньше, чем мы примем этот закон».

Глава думского комитета по собственности Виктор Плескачевский, от которого во многом зависит принятие закона и который пять лет назад приложил максимум усилий, чтобы его торпедировать, настроен пессимистичнее: закон, по его мнению, «далек от совершенства». Но Плескачевский согласен, что принимать документ все равно надо. 19 февраля комитет по собственности одобрил законопроект. Так что парламент его, видимо, примет.

Тем важнее представлять, чтo в законопроекте по-прежнему не так. Тут не до шуток: параллельно Дума рассмотрит поправки в Уголовный кодекс, по которым за манипуляцию ценами на рынке можно будет получить до семи лет лишения свободы.

СЛАБЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

Инсайд и манипулирование — весьма труднодоказуемые нарушения. Доводить дело до приговора в странах со сравнительно старыми и развитыми финансовыми рынками удается только благодаря многолетней практике, многочисленным прецедентам. У нас же служители Фемиды иногда просто не понимают, о чем идет речь. «При разработке стандартов и поправок основной задачей было, опираясь на зарубежную практику, адаптировать закон для уровня понимания проблематики фондового рынка российскими правоохранительными органами и судебной системой», — аккуратно подбирает слова глава Национальной ассоциации участников фондового рынка (НАУФОР ) Алексей Тимофеев. Стандарты, о которых он говорит, — это документ, разработанный НАУФОР и являющийся фактически черновиком законопроекта об инсайде и манипулировании. Термины там растолкованы буквально на пальцах, отдельно расписано, чтo манипулированием или инсайдом не является, а кроме того, определения снабжены развернутыми комментариями. «Инсайдерская информация, — говорится в стандартах НАУФОР, — достоверная по своему характеру нераскрытая информация [о финансовых инструментах]… раскрытие которой может оказать существенное воздействие на цены таких финансовых инструментов». Кажется, уже все ясно? Обманчивое впечатление.

Каждое нарушение, попадающее под это определение, по мнению Плескачевского, должно сопровождаться специальным расследованием. Иначе наказанию можно подвергнуть любого гражданина. «Даже бабушка, которая услышала от внука, что он купил ценные бумаги, и сказала об этом на завалинке другой бабушке, а та произнесла это дома, и второй внук купил те же акции — все они оказываются инсайдерами», — говорит председатель думского комитета по собственности.

Чего мы, собственно, хотим от первого в истории России закона об инсайде, когда единого мнения о том, что это такое и как за это нужно наказывать, нет даже в США? Взять нашумевшую историю миллиардера Марка Кьюбана, который в прошлом году угодил на скамью подсудимых из-за подозрительной сделки, совершенной в июне 2004 г. Кьюбан тогда получил устную информацию от руководства канадской компании Mamma.com о готовящейся допэмиссии, которая размоет долю акционеров. Миллиардер немедленно позвонил своему брокеру и попросил продать все 6,3% принадлежащих ему акций компании. На следующий день, когда информация об эмиссии стала публичной, акции упали на 10%. Комиссия по ценным бумагам США обвинила его в нарушении законодательства об инсайдерской торговле. Но так ли уж виноват предприниматель, который даже не нажился, а всего лишь сумел не потерять $750 000? На защиту Кьюбана встали светила юриспруденции из Чикагского университета, Гарварда и Йеля. «Главный вопрос, который не был разрешен за несколько последних десятилетий: до какой степени человек может распоряжаться своими знаниями для своего же блага и с какого момента это считается инсайдерской торговлей?» — вопрошает один из защитников Кьюбана, профессор Юридической школы Гарвардского университета Аллен Феррел.

Профессор считает, что формулировки американского закона слишком расплывчаты. Основанием для преследования может стать факт владения непубличной материальной информацией, то есть такой, которая способна принести материальный вред или выгоду компании. Но в другом месте говорится, что инсайдер — это руководитель компании или акционер с более чем 10% акций, если только во внутренних правилах компании не прописано иное. «Ты должен добровольно принять на себя обязательства в пользу компании, как бывает, например, если ты работаешь на нее. У Кьюбана как у владельца менее 10% акций их не было», — защищает предпринимателя Феррел. Теперь SEC оказалась в сложной ситуации: продолжать дело — значит принять риск не только проигрыша, но и уточнения законодательства, что будет означать оправдание людей, осужденных ранее.

Российским правоохранителям, очевидно, принимать верные решения будет не легче.

Манипулирование ценами определить еще сложнее. Существуют, например, маркет-мейкеры, чья задача — поддерживать ликвидность бумаг. В ответ на дополнительный спрос мейкер выбрасывает на рынок акции — и автоматически попадает в манипуляторы. «Все профучастники могут оказаться под риском уголовного наказания, — считает Виктор Плескачевский. — Если регулятор захочет, он любого сможет подвести под статью». Несколько смягчает ситуацию то, что до сих пор регулятор не очень-то хотел.

ОТСУТСТВИЕ ПРАКТИКИ

За всю историю российского фондового рынка было пока всего два случая, когда подозрительные изменения котировок акций были официально признаны манипулированием рынком. Да и то никаких наказаний, по сути, не воспоследовало.

В 2007 г. котировки неликвидных привилегированных акций РИТЭК за три месяца выросли на 23% без каких-либо видимых причин. Просьба к ФСФР разобраться в происходящем поступила от самой компании. Через брокера чиновники службы выяснили, что кросс-сделки (сделки с самой собой) совершала кипрская компания Palmaris Holding. Но все, что мог сделать регулятор, — велеть брокеру прекратить исполнять поручения манипулятора.

А весной прошлого года начали резко расти в цене акции пермской компании «Ричброкерсервис » — усилиями пяти топ-менеджеров, на которых пришлась львиная доля оборота торгов. Манипуляторы оказались безнаказанными, потому что никаких санкций к физлицам в законодательстве просто не было предусмотрено.

Сколь бы строгими ни оказались новые правила, сами по себе они не смогут сделать систему контроля за происходящим на рынке более эффективной. Сейчас обязанность отслеживать подозрительные сделки лежит на фондовых биржах, которые должны провести первоначальную проверку и передать информацию в ФСФР. У самого регулятора не хватает ресурсов и полномочий для того, чтобы собрать достаточно доказательств для судебных разбирательств, — в отличие от той же SEC, где есть специальный отдел расследований. «Да и в ФСФР ряду чиновников проще бесконечно затягивать разбирательство, механизма контроля за их работой все равно нет», — добавляет гендиректор юридической компании «Велес Лекс» Евгений Дроздов.

Где же чиновникам набраться опыта? На собственном примере, предлагает Виктор Плескачевский: «Самые большие инсайдеры и манипуляторы — это чиновники или сотрудники ЦБ. Чтобы набрать практику, можно начать с них». Причем для этого не нужен закон, считает глава думского комитета, достаточно внутренних регламентов.

«Монетарные власти манипулируют рынком гораздо чаще, об интервенциях ЦБ никто заранее не предупреждает», — подтверждает мысль Плескачевского, исходя из собственного опыта, главный трейдер ИК «Финам » Дмитрий Серебренников. На рынке есть масса проблем, говорит он, за решение которых участники сказали бы регулятору спасибо. До сих пор, например, не сальдируется результат работы на классическом и срочном рынках, для целей налогообложения разделены индивидуальные инвесторы и пайщики паевых фондов и т. д. «Но это не такие эффектные вопросы, как борьба с инсайдерами-масонами, которые под покровом ночи плетут заговоры», — иронизирует Серебренников. Регулятор может почувствовать «вкус крови», и тогда кто-нибудь рискует угодить за решетку только ради красивого отчета перед вышестоящим начальством. «Поначалу не избежать перегибов, — уверен Дроздов из “Велес Лекс”, — но как только лет через пять сформируется правоприменительная практика, объем нарушений снизится». Но как бы все-таки заранее уменьшить возможный произвол?

НЕ НАЛОМАТЬ ДРОВ

Странных колебаний котировок на российском фондовом рынке хоть отбавляй. «Такая неликвидная бумага, как “ИнтерУрал”, росла в течение трех лет без объективных причин, — приводит пример Серебренников из “Финама”. — Было понятно, что котировки искусственно поддерживаются, — в итоге ее цена также без предпосылок плавно снизилась на 99%». Но это совсем не тот случай, когда нужно начинать немедленно расследовать «преступление» и сажать виновных в кутузку на семь лет. Котировки «ИнтерУрала» менялись медленно — и никто из тех, кто дал бы себе труд изучить фундаментальные показатели эмитента, не понес бы ущерба. В чем же тогда состав преступления?

Для предотвращения «перегибов на местах» предлагается несколько идей. Свой интерес имеется у НАУФОР, которая ратует за то, чтобы полномочия по выявлению и, возможно, даже наказанию виновных были отданы ей. «Проверки подозрительных сделок может проводить саморегулируемая организация, где работают профессионалы, — cчитает глава ассоциации Тимофеев, — она же может наказывать своих членов». Подобные амбиции, однако, предполагают изменение нормативных актов ФСФР, заключение соответствующих соглашений с биржами и введение обязательного членства для всех профучастников. Планы эти трудновыполнимы, да и резон передать подобные полномочия довольно спорный. «Саморегулируемые организации могут выступать только в роли консультантов и помощников, расследования должны проводить только органы дознания, — утверждает Евгений Дроздов. — Наши госорганы небезгрешны, но неподкупность некоммерческих организаций еще более сомнительна».

ФСФР своими полномочиями вряд ли с кем-нибудь так просто поделится — но стоит ли наделять дополнительными правами саму эту службу? Желание взять на себя оперативно-розыскную деятельность уже выказывала антимонопольная служба — аналогичный аппетит вполне может появиться и у финансового регулятора. Тем более что в некоторых странах, например в Германии, регуляторы рынка ценных бумаг имеют право проводить расследования. Но лучше все-таки от греха подальше отдать на откуп ФСФР только аналитическую часть работы. Сидит специалист и механически отслеживает колебания рынка. Вот они превысили заданный параметр, чиновник начинает изучать, из-за чего это произошло: опубликован отчет, прошла новость. Затем он фиксирует время появления информации и сравнивает его с началом динамики. Вот обнаружились сделки, которые произошли до информационного повода. Не стоит сразу начинать расследование, лучше накопить статистику — и пусть под подозрение попадут только те, кто слишком часто «угадывает» движение рынка. После чего уже можно подключать правоохранительные органы с присущими им методами — слежкой, прослушиванием и т. д. Им даже можно не объяснять, откуда взялись подозрения. Просто каждый будет заниматься своим делом.

SmartMoney
Екатерина Самородова
Татьяна Сейранян
02 марта 2009