Пустышка с лицензией - статья с комментарием А.В.Тимофеева, Ведомости, 21 марта 2011

Многие участники рынка ценных бумаг занимаются не инвестициями, а обналичиванием и отмыванием денег. Бороться с этим трудно: контроль устроен так, что финансовые власти этих фирм-пустышек просто не видят.

В декабре 2010 г. предприниматель Георгий Девятьяров отправился по этапу из Москвы в Омск — отбывать наказание в колонии общего режима. Осудили его за хищение. Лет за пять до этого Девятьяров возглавил финансово-инвестиционную компанию «Экономический альянс», которая предлагала гражданам отдать ей деньги в доверительное управление.

«Экономический альянс», как и положено серьезной пирамиде, имел необходимые для работы на рынке ценных бумаг лицензии Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР) — брокерскую, дилерскую и на доверительное управление. У него были представительства в десятках регионов, а главный офис располагался в Москве.

«Экономический альянс» сообщал на сайте, что у него более 8000 клиентов, уставный капитал — 120 млн руб. В договоре с клиентами гарантировал ежемесячную доходность в 7-14%, минимальный взнос был 30 000 руб. Клиентам говорили, что их деньги вкладывают в основном в голубые фишки — акции Сбербанка, «Норильского никеля» и «Газпрома». А высокую доходность объясняли удачей и использованием маржинальных кредитов.

Весной 2008 г. «Экономический альянс» стал задерживать выплаты и пирамида рухнула.

А летом ФСФР сообщила, что отозвала у «Экономического альянса» свои лицензии (вместе с квалификационным аттестатом Девятьярова). Оснований для этого нашлось больше двух десятков, в частности гарантии доходности в рекламе (это управляющим запрещено) и сдача недостоверной отчетности. Клиенты передавали компании деньги, но в отчетности, которую «Экономический альянс» представлял ФСФР, утверждалось, что компания не заключила ни одного договора о доверительном управлении.

Осенью 2009 г. в «Экономическом альянсе» началось банкротство. Осенью 2010 г. Девятьяров был приговорен к восьми годам за хищение чужого имущества путем обмана, совершенного группой лиц с использованием служебного положения и в особо крупном размере (в материалах дела фигурировало 20 эпизодов на 14,3 млн руб.).

Обманутые доверители до сих пор пытаются вернуть через суды свои деньги.

Управляющие на все руки

Интернет пестрит предложениями купить или создать по сходной цене компанию — профессионального участника рынка ценных бумаг с 3-4 лицензиями ФСФР. По оценке директора московского офиса Tax Consulting U.K. Эдуарда Савуляка, около 30% профучастников не ведут реальной деятельности на рынке ценных бумаг: «Это пустые компании, оболочки для схем или на продажу». По мнению предправления НАУФОР Алексея Тимофеева, только 10% «не ведут нормального инвестиционного бизнеса», а обналичкой и отмыванием «занимаются единицы».

«Я соглашусь с оценкой в 30% — это компании, которые реально не работают на рынке ценных бумаг, бездействуют», — говорит глава ФСФР Владимир Миловидов.

«Реально не работают» не всегда значит «бездействуют». Наличие у компании лицензий ФСФР дает ей возможности, которые оцениваются во вполне определенную сумму: если обычную компанию можно купить на рынке за 25 000 руб., то цены на профучастников начинаются от 500 000 руб. и достигают 1,1 млн руб.

Вот несколько видов «бездеятельности» таких фирм.

Прежде всего — обналичивание, обычно с целью ухода от налогов и взяток. Профучастник может снимать со своего банковского счета большие суммы наличными для приобретения ценных бумаг у физических лиц, объясняет замдиректора департамента ФБК Роман Кенигсберг. «Для банков лицензия ФСФР является подтверждением легальности снятия денег, — продолжает он. — Какие для этого банк потребует документы, зависит от его системы контроля: один успокоится на том, что есть лицензия профучастника, другой запросит подтверждение предварительных договоренностей по сделке». Обналичивание под предлогом сделок с ценными бумагами действительно стало тенденцией в последние 1,5-2 года, признает Миловидов.

Пользуется спросом и противоположная услуга — отмывание, или легализация нажитого непосильным трудом. «Профучастник — не самый дешевый способ легализации денег, но как бы более белый, поэтому до сих пор используется», — рассказывает Савуляк. На инвестиционную компанию заводится некая сумма легальных, белых денег (не обязательно своих, но гораздо меньше, чем надо легализовать) — на брокерский счет, открытый, например, г-ну Иванову. Потом компания на эти деньги якобы проводит сделки с высоковолатильными бумагами, у которых котировки скачут на 10-20% в день — «в годовых получается сумасшедшая доходность». И г-н Иванов получает свои деньги в виде легального дохода от операций на рынке ценных бумаг. Правда, ему придется заплатить налог на доходы физических лиц в 13%. Вознаграждение инвесткомпании за такую услугу зависит от того, проводит она при этом реально хоть какие-то сделки или нет. Если нет — 5% от суммы, которую надо прокачать, если «надо запутать следы» — до 10%. Эта схема раньше использовалась часто, в том числе и крупными инвесткомпаниями. По словам Савуляка, брокер при этом рискует лицензией, ведь теоретически это можно отследить, но фактически этим никто не занимается. ФСФР приходит в компанию и смотрит на постановку учета, проверяет наличие всех регламентов, а дойдут ли руки проверить, как он работает на деле, еще вопрос. «А чтобы приходила налоговая в инвесткомпанию и копала по кому-то, я не слышал», — говорит он.

Схему, по его словам, можно усложнить, чтобы минимизировать налоги. Деньги заводятся брокеру кипрской компанией, акционером которой является г-н Иванов, а полученный доход уходит на Кипр, чтобы вернуться к г-ну Иванову в виде дивидендов на банковский счет. Г-ну Иванову остается уплатить 9% налога на дивиденды. «У нас государство на приходящие деньги еще ни разу не возмутилось. Вот когда они уходят — это да, а когда приходят — у нас все только радуются», — заключает Савуляк.

«При легализации сделки зачастую не отражаются в учете, мы получаем пустую отчетность. Поскольку сделки фиктивны, ценные бумаги могут вообще никуда не двигаться, а деньги ходят по счетам только на каком-то этапе», — говорит Миловидов.

Профучастники — незаменимые помощники в деле улучшения отчетности компаний, прежде всего банков и страховщиков. При учете ценных бумаг компании оценивают их по биржевой стоимости, которую легко нарисовать. Например, в 2010 г. ФСФР аннулировала лицензии Донской инвестиционной компании (ДИК) и «Трейдфинанс» за манипулирование биржевыми ценами акций пяти компаний. «ДИК и “Трейдфинанс” <...> неоднократно совершали сделки <...> которые не имели очевидного экономического смысла и законной цели и в результате исполнения обязательств по которым не менялся владелец ценных бумаг», — указала ФСФР. В результате цены на акции поддерживались на определенном уровне. Среди владельцев акций этих компаний в разное время были многие страховые и перестраховочные компании и банки, в частности «Российский капитал», который пришлось спасать Агентству по страхованию вкладов (АСВ). Агентство обнаружило в банке фиктивные активы на 3,7 млрд руб., рассказывал в сентябре 2009 г. первый заместитель гендиректора АСВ Валерий Мирошников. В пример он привел покупку акций одной из тех самых пяти компаний — «Нового горизонта» — по цене, которая не соответствовала реальной стоимости: «По отчетам, сдаваемым компанией в ФСФР, в ней работают два человека и она не платит налогов. Данная сделка по меньшей мере фальсификация». Тем временем деньги ушли в офшоры.

Аналогичным образом можно раскручивать стоимость паев кредитного ЗПИФа или ПИФа недвижимости, указывает Кенигсберг: «Обычно стоимость чистых активов определяется оценщиком, но если паи торгуются на ММВБ, то на основе котировок, которые может поддерживать профучастник».

Наконец, профучастник может быть использован просто для вывода активов. Это показала недавняя история с так называемыми банками Матвея Урина, у которых на балансах числились ценные бумаги на 12,5 млрд руб., а в природе этих бумаг не существовало. При этом все подтверждающие документы у банков были: инвесткомпания «Эдвантис кэпитал», которой банки переводили деньги на покупку ценных бумаг, исправно штамповала выписки по счетам депо, удостоверяющие, что бумаги куплены, а сама при этом сдавала в ФСФР нулевую отчетность. Афера вскрылась, лишь когда банкирам срочно потребовались деньги: бумаг не нашлось, «Эдвантиса» — тоже.

ЦБ после этой истории решил разработать для банков специальные критерии оценки депозитариев — чтобы выделить те, выпискам которых можно верить. Банковский регулятор не полагается на фондового? Вообще-то для этого есть основания.

Лицензии на любой вкус

При лицензировании ФСФР обращает внимание главным образом на две вещи: наличие собственного капитала и штата аттестованных сотрудников, рассказали «Ведомостям» консультанты, которые торгуют такими компаниями, умеют соблюсти требования ФСФР и поэтому настаивают на анонимности.

Минимальный капитал для инвесткомпании составляет сейчас 35 млн руб. Есть много способов сэкономить. Например, учредитель выписывает вексель, вносит его в уставный капитал компании и так регистрирует ее в налоговой инспекции. После этого компания покупает ликвидные ценные бумаги (которые подходят под требования ФСФР), расплачиваясь за них векселем. Получив выписку из депозитария о том, что бумаги у нее, компания подает в ФСФР документы на лицензирование. За каждый день контрагенту надо платить — тариф в среднем 2-5% годовых, но долго платить и не надо: через 2-3 дня акции выводятся, компания получает свой вексель обратно. Об этом она ФСФР уже не сообщает.

Инвесткомпания обязана ежемесячно на своем сайте публиковать расчет собственных средств и ежеквартально посылать в ФСФР отчет, подтверждая свой капитал. Тут выручает дебиторская задолженность (при лицензировании она в расчет не принимается). Создать дебиторскую задолженность можно, продав, к примеру, те же акции с отсрочкой платежа.

Набрать штат аттестованных сотрудников тоже не большая проблема. В среднем на инвесткомпанию с тремя лицензиями (брокерской, дилерской и на доверительное управление) это обходится в 60 000 руб. в месяц плюс оплата мобильного телефона гендиректора — чтобы всегда был на связи, если ФСФР вдруг захочет убедиться, что руководитель на месте, говорят консультанты. За поддержку аттестатом гендиректор получает 15 000-30 000 руб. в месяц.

В списке профучастников на сайте ФСФР можно найти много примеров, когда у нескольких компаний, в том числе получивших лицензии в 2010 г. и находящихся по разным московским адресам, указан один и тот же номер телефона — как правило, недействующий: «абонент временно заблокирован», «временно не обслуживается» и т. п. Часто у них оказывается один учредитель или гендиректор (хотя в прошлом году ФСФР запретила для гендиректоров инвесткомпаний совместительство; для новых компаний — сразу, для старых установлен переходный период в один год).

Например, одинаковый телефон у трех компаний во главе с Александром Пудовкиным (он же главбух): ООО «ФК «Финсервис», ИФК «Магнат» и ФК «Консалт-инвест». По телефону ответила женщина, представившаяся Екатериной Сергеевной — юристом Пудовкина. На вопрос, какая это из трех компаний и можно ли услышать Пудовкина, Екатерина Сергеевна отрезала: «У него много компаний — и что?! Лично с ним поговорить нельзя, но я все передам». Она сообщила, что Пудовкин «везде гендиректор и учредитель», а она сама — «юрист на всех его предприятиях».

Юрист уверяет, что Пудовкин не занимается поддержкой аттестатом или лицензированием профучастников на продажу, а «реально руководит» четырьмя компаниями и это «реально действующий бизнес, и успешный», с «огромными оборотами» — настолько, что сейчас Пудовкин его расширяет, лицензирует пятую компанию. Проверить, насколько успешен бизнес, не удалось — бухгалтерской отчетности на сайте компаний либо нет, либо с нулевой прибылью.

Как Пудовкин везде успевает? «Он из офиса в офис ездит — четыре компании по разным адресам, поэтому не могу сказать, где он сейчас находится. Он где-то перешел из гендиректора в учредители, где-то избрал другого директора, где-то остался. Мы все урегулировали с ФСФР и налоговой, так что по юридическим вопросам у нас все нормально. Мы где-то [компании] перевели на других людей, которые просто под зарплату могут работать, и всё», — объяснила юрист. По данным ЕГРЮЛ, в двух компаниях сменились учредители и гендиректора — за собой Пудовкин оставил только «Консалт-инвест».

Анатолий Ефимцев в базе ФСФР указан как гендиректор четырех московских профучастников — ООО «Перспектива инвест», ООО «ИК «Деловой дом траст», ООО «Финансист» и ИФК «Система-директ», а в ЕГРЮЛ — еще и столичного ЗАО»ФК «Ричмонд секьюритис», через которое покупали ценные бумаги так называемые банки Урина. Ефимцев в феврале рассказывал «Ведомостям», что был гендиректором в «Ричмонде» только для отчетности, но никаких документов не подписывал и уже давно подал заявление об увольнении. Связаться с ним удалось по номеру, который был указан на сайте ИФК «Система-директ». Телефон оказался мобильным, а самого Ефимцева «Ведомости» обнаружили во Владимире, где он руководит представительством воронежской инвесткомпании ООО «Инвестиционная палата», и это у него «основное место работы». «Я выезжаю в Москву при необходимости, — уверяет он. — Но уже уволился везде. Я не нарушаю законодательство — приказ ФСФР о том, что гендиректор должен физически находиться на месте, июльский. Есть год, чтобы привести все в соответствие с ним».

В последней отчетности, размещенной на сайтах «Система-директ» и «Делового дома траст», Ефимцев значится гендиректором на 30 декабря 2010 г. и 31 января 2011 г. соответственно, хотя, по его словам, он подал заявление об увольнении из этих компаний еще в декабре. Да и в феврале Ефимцев разговаривал с «Ведомостями» как руководитель «Система-директ» и почему-то об увольнении не упомянул.

Борьба с ужасом

«То, что происходит на рынке, — это ужас! Вы видите маленькую вершину айсберга по сравнению с тем, что видим мы», — жалуется Миловидов.

Что может противопоставить ФСФР этому ужасу?

Прежде всего, чтобы указать на нарушения, нужно откуда-то про них узнать. А компании «сдают нулевую отчетность, мы не видим их счетов и не располагаем информацией о движении денег», констатирует Миловидов. «Поэтому нам, естественно, сигнализирует ЦБ о подозрительных финансовых операциях», — говорит он. Например, в течение 2009-2010 гг. ЦБ сообщил ФСФР о 127 профучастниках, заподозренных в сомнительных операциях (обналичка, отмывание или перегонка денежных средств за рубеж и т. д.). «И на сегодня из 127 у 91 организации мы аннулировали лицензии за различные нарушения. Большинство из них просто нельзя было найти — они отсутствовали по юридическим и фактическим адресам. Но парадокс заключался в том, что почти все они сдавали отчетность. Сидел один человек, который штамповал отчетность и отсылал ее», — рассказывает Миловидов.

Еще один способ получения информации — проверки. В 2009 г., как следует из годового отчета ФСФР, служба провела 709 проверок, в том числе 246 выездных, а всего профучастников на конец этого года было 1674; если грубо считать, то проверен каждый второй. Но на Центральный федеральный округ, где сконцентрировано почти 70% профучастников — 1148, приходится всего 60 проверок; грубо — проверен каждый 19-й. «По-хорошему — профучастников надо проверять раз в два года, а лучше — каждый год. А реально раз в 3-3,5 года получается. В 2010 г. проверок наверняка стало не меньше, скорее больше, потому что у нас были совместные с ЦБ проверки. Но окончательной цифры по 2010 г. пока нет», — говорит Миловидов.

Как ФСФР может воздействовать на нарушителей? В ее арсенале не так много мер: предписание об устранении нарушений, приостановка деятельности компании до устранения нарушений, штраф — до 700 000 руб. — и отзыв лицензии.

Вот как это выглядит на практике. В марте этого года ФСФР объявила об аннулировании лицензий у ООО «Центроинвест», среди причин указав, что общество не представило квартальные отчеты за II-IV кварталы 2009 г. и I-III кварталы 2010 г. То есть почти два года «Центроинвест» не отчитывался; чем он занимался, можно только гадать. А чем занималась ФСФР? Миловидов пояснил: «Несдача отчетности один раз не является основанием для аннулирования лицензии: для этого должно быть неоднократное нарушение законодательства. Отчетность сдается поквартально, если не сдал за два квартала отчетность — можешь нарваться на штраф. После этого приостановка лицензии, затем только аннулирование». «У нас же все регламентировано, — говорит он. — Этой компании направлялись предписания представить отчетность, приостанавливались операции… Пока ходили документы туда, пока оттуда — это же судебные дела. Вот мы аннулируем лицензию за неисполнение предписания, а они завтра в суд пойдут и скажут: а мы не получили предписания. Поэтому все проверяется неоднократно с большим запасом. Итог все равно один: не сдал отчетность — аннулирована лицензия».

Но что толку отзывать лицензии, если их так просто получить? Например, в 2010 г. было отозвано 475 лицензий, а выдано 510. Можно ли считать отзыв лицензии серьезным наказанием для схемотехников, которые завтра могут пойти и купить новую компанию с набором лицензий?

Система лицензирования слишком либеральная, считает Миловидов. ФСФР повышает требования к лицензиатам: с июля прошлого года действуют новые нормативы собственных средств профучастников — от 35 млн руб., с июля 2011 г. будет от 50 млн руб.; порядок учета активов при расчете капитала тоже ужесточился.

Какой смысл в ограничениях, если их можно обойти? «Я знаю про схемы [рисования капитала], — говорит Миловидов. — Мы сейчас работаем над законом о пруденциальном надзоре и планируем перейти на ежедневный расчет собственных средств, как в банках. Во всяком случае, такая мысль есть». Торговлю аттестатами он надеется прекратить благодаря новому требованию о том, что для гендиректора инвесткомпания должна быть основным местом работы. С октября прошлого года действует норма о предлицензионном контроле: ФСФР может проверить, находится ли организация, которая претендует на получение лицензии, на месте, есть ли у нее нормальный офис (соответствующий регламент сейчас проходит регистрацию в Минюсте). Удастся ли ФСФР сделать входной билет на рынок слишком дорогим для тех, кто получает лицензию, чтобы заниматься обналичиванием, отмыванием и обычным воровством? А это вне ее компетенции. «Есть заведомый криминал, прикрывающийся лицензией, — объясняет Миловидов. — И здесь вопрос не в контроле и надзоре за профучастником. Это уже сфера компетенции не ФСФР, ведь речь идет об уголовном преступлении. Такие структуры не просто нарушают законодательство, они занимаются фиктивной деятельностью, обманывают, предоставляют недостоверную информацию. И что бы мы ни делали и как бы ни работали, все равно найдется кто-то, кто захочет совершить уголовное преступление. Это уже работа для правоохранительных органов, которым мы будем помогать».

«Мы можем не давать знать, что видим схему»

Владимир Миловидов, руководитель ФСФР

Про финансовые пирамиды

«Мы боремся с пирамидами как можем. Сейчас по закону профессиональная деятельность на рынке ценных бумаг не является исключительным видом. То есть можно иметь лицензию профучастника и заниматься параллельно чем угодно. Компания может по договорам займа собрать миллиарды, а отчетность в ФСФР у нее будет нулевая, потому что такое привлечение денег и клиентов не является профессиональной деятельностью на рынке ценных бумаг и никакого отношения к лицензии не имеет. И мы ничего сделать не можем, пока не появится запрет на совмещение видов деятельности, что у нас сейчас, по сути, и прописывается в законопроекте о пруденциальном надзоре. Мы хотим ввести норму, по которой профучастник ничем другим, кроме ограниченного набора действий, не сможет заниматься».

Почему нет черных списков

«В большинстве случаев при аннулировании лицензии у компании у ее гендиректора отзывается аттестат — когда мы его застаем на месте в этот момент или можем найти его и доказать, что именно этот человек руководил и подписывал документы (он ведь может сказать, что не подписывал ничего, и показать справку, что уволился год назад). Но у большинства из 91 подозрительной организации из 127, указанных ЦБ в 2009 г., гендиректоров не было, и их найти невозможно. Когда нет ничего, стоит гараж — какие там документы?! Поэтому мы далеко не всегда можем аннулировать аттестат».

Про борьбу с отмыванием

«По 115-ФЗ мы редко отзываем лицензии. Но и Аль Капоне американский суд приговорил не за то, что он был мафиози, а за налоговые преступления. Отмывание ведь тоже требует доказательств: схему надо раскрыть и обосновать, что это была легализация, а это сложно и долго. Когда мы аннулируем лицензию, то фиксируем в приказе только те нарушения, которые реально защитить в суде. Мы, может быть, выявляем нарушений на порядок больше, но указываем далеко не все. ФСФР не только проверяет наличие антиотмывочных регламентов и их выполнение, но и вникает в сами схемы. Однако мы можем не давать знать, что видим схему. Результат — отзыв лицензии за нарушение регламента, а то, что мы обнаружили при этом, мы сообщаем в правоохранительные органы и ФСФМ».

Куда движется ФСФР

«У нас очень либеральный механизм выдачи лицензий (о чем я постоянно говорю), но в ответ на наши меры по усилению надзора и ужесточению требований мы слышим упреки, что ФСФР сужает конкуренцию и ограничивает выход на рынок. Мы сталкиваемся с очень серьезным, жесточайшим сопротивлением со стороны рынка, бесконечными письмами и жалобами НАУФОР. У некоторых участников рынка и наших коллег в органах власти есть мнение, что мы должны всех допускать на рынок. Но мы движемся к ужесточению, и не от хорошей жизни. За три года очень многое сделано».

Закрывайте лавочку

Алексей Тимофеев, председатель правления Национальной ассоциации участников фондового рынка

«Регулятивные издержки по поддержанию капитала стали чрезмерными. Рентабельность чистого брокерского бизнеса такая, что если вы небольшая компания и будете использовать реальный капитал, то закрывайте лавочку. Рентабельность активов ничтожна — около 5%. Капитал обездвиживается, не используется в обороте, не может быть направлен на развитие. ФСФР не только повысила абсолютные величины, но и ввела исключительно жесткий расчет капитала, ограничив круг активов и введя по многим из них дисконты до 0,1 или до 0,5. Наиболее болезненно это для небольших компаний. Даже добросовестные профучастники, чтобы не разориться, должны покинуть бизнес (иногда продолжив его ведение в серой зоне) или, что чаще, “дорисовать” капитал, используя внешне законные схемы».

Светлана Петрова

21.03.2011, 48 (2814)

Ведомости