Екатерина Новокрещеных (Вестник НАУФОР №3 2012)

Управляющий директор по формированию первичного рынка, член Правления ММВБ-РТС Екатерина Новокрещеных

Соперничество с лондонской фондовой биржей за российских эмитентов перерастает в схватку, в которой Москва обязана взять верх. В противном случае Россия рискует потерять свой фондовый рынок

Управляющий директор по формированию первичного рынка, член Правления ММВБ-РТС Екатерина Новокрещеных рассказывает Ирине Слюсаревой о том, почему хорошие угодья требуют соответствующих технологий, а также о том, почему бассейн ликвидности должен быть глубоким и чистым.

- Екатерина, как реализуется проект интеграции бирж? На какой он стадии, какие возникают проблемы?

- Для меня проект давно завершен, поскольку я занималась непосредственно сделкой по приобретению РТС. Так что с момента, когда акционеры РТС получили деньги за свои пакеты акций биржи, для меня сюжет закончился.

Но как сотрудник компании я разделяю с коллективом все тяготы объединения. И, может быть, в большей степени, чем многие мои коллеги, понимаю для чего все это было нужно.

Несмотря на огромное количество выслушиваемой критики, я считаю, что проделана огромная работа. Просто нужно смотреть дальше, чем на один шаг. Сегодня мы проигрываем наши конкурентные позиции Лондону. И у меня есть совершенно отчетливое ощущение, что причина проигрыша - имевшая место внутренняя конкуренция между двумя биржами. Пока мы соревновались друг с другом, третий игрок обошел нас и оставил далеко позади. А будь мы единственным национальным чемпионом, то отслеживали бы этот процесс и сумели бы на него отреагировать правильно и вовремя. Сейчас наверстываем упущенное.

- Можно с этого момента подробней?

- Наша следующая немедленная задача - серьезно потеснить позиции Лондона, вернуть то, что нам принадлежит по праву, - то есть объемы торгов российскими акциями. Сделать это принудительно не получится, а это значит, что придется действительно стать лучшими и выигрывать в честной конкурентной борьбе. Борьба не будет простой, поэтому объединение двух талантов для единой цели и соревнования с единым соперником, а не друг с другом - дело первостепенной важности.

Безусловно, мы пока не перешли на единую платформу. И этот переход, возможно, будет длиться еще два-три года. Нет задачи во что бы то ни стало закончить процесс до конца текущего года. Все легкие моменты уже пройдены, и сейчас мы движемся в более сложной части. То, как мы проходим опасные точки, и готовность сторон к компромиссам - все это вселяет осторожный оптимизм.

Думаю, мы уже работаем как одна команда. А поскольку люди - это самый важный капитал, то решение основных технологических задач - вопрос времени.

- Можем ли мы более подробно обсудить, какие точки пройдены? Хотелось бы узнать и о задачах, которые вы назвали более сложными.

- На сегодняшний день все назначения произошли, команда объединена. Уже есть некое управленческое ядро, которое руководит объединенной биржей. Недавно, кстати, я анализировала собственный опыт и поняла: людей, которые подчиняются непосредственно мне, я уже не разделяю на тех, кто принадлежал РТС или же работал на ММВБ. Потребовалось бы усилие, чтобы вспомнить, где человек работал изначально. Это очень здоровый сигнал, и это произошло раньше, чем я думала. В деловой литературе много раз сказано, что интеграция бизнесов во многих случаях проваливалась именно потому, что люди оставались разделенными на "чужих" и "своих". На моем участке этого нет, люди работают в единой команде.

- Некоторые из участников рынка считали, что можно было объединить рынки более жестко, то есть целиком взять за основу модель срочного рынка РТС.

- По большому счету, наш единый срочный рынок - это и есть срочный рынок РТС, то есть "Фортс". Но, помимо срочного рынка, есть еще рынок акций, валютный, денежный - где у ММВБ исторически были сильные позиции. И эти рынки приносят львиную долю дохода. У сторонних наблюдателей всегда есть соблазн упростить проблему.

- Поскольку РТС лидировала на рынке производных финансовых инструментов, то этот блок как бы вставлен в новый объединенный механизм?

- Да, в принципе, можно так считать, хотя и очень упрощенно. Было бы странным переводить механизм на другие рельсы там, где имелось очевидное рыночное преимущество.

Но на самом деле все гораздо сложнее, поскольку тот же "Фортс" имеет определенные сильные и слабые стороны. Он имеет широкий набор инструментов, наиболее ликвидные из которых индексные и валютные контракты. Объединение валютного спот-рынка бывшей ММВБ с деривативным валютным рынком РТС сулит большие перспективы с точки зрения синергии. Здесь важно не объединение двух срочных рынков и не выбор, какой из них круче, а объединение, например, спота ММВБ по валюте с фьючерсом РТС на валютные инструменты. Это первая часть.

Вторая часть. Во всем мире на деривативы на процентные ставки приходится значительный объем торгов. И у ММВБ, и у РТС этот инструмент был в зародышевой стадии на момент объединения. Его только-только запустили и начали раскручивать. Опять же в конкуренции друг с другом. Это при том, что спот-рынок государственных долговых бумаг был монопольным рынком ММВБ. И объединение рынка спот и срочного рынка по инструментам госдолга сулит огромные перспективы. Это и возможность спекулятивной стратегии - продал на споте, откупил на фьючерсе и обратно, и другие стратегии. Сейчас нужно развивать и реализовывать именно эти возможности. Это гораздо важнее, чем убить саму по себе конкуренцию между срочными секциями.

- Каким образом изменится линейка инструментов?

- Она расширится. В первую очередь за счет инструментов рынка процентных ставок. Появится фьючерс на ставку ОФЗ, фьючерс на межбанковскую процентную ставку.

- Кто будет основными игроками на этом рынке?

- Банки. Именно банки хотят страховать свой процентный риск. Еще до объединения с РТС мы уже начинали разговаривать с этой аудиторией. Кредитные учреждения - традиционная клиентская база ММВБ.

Позволю себе такое сравнение. У ММВБ была клиентская база, своего рода обширные "поля", - но не было технологий их возделывания, то есть хороших технологий срочного рынка. У РТС же была отличная технология срочного рынка, но зато не было клиентской базы. Теперь объединение больших угодий с высокой культурой обработки позволит извлечь серьезную выгоду с точки зрения развития именно срочного рынка.

- Рынок госбумаг будет претерпевать существенные изменения в рамках новой стратегии биржи?

- Существенные изменения он будет претерпевать, когда Минфин начнет создавать кривую доходности, а также выпускать инструменты, позволяющие прогнозировать ставки по разным дюрациям портфеля.

С нашей стороны, биржа просто перевела рынок госбумаг на фондовую площадку. Когда государственные и негосударственные бумаги торгуются вместе, это удобно для участников. Теперь фондовый рынок будет работать по единым правилам, в рамках единой системы маржирования (когда эта система будет введена). Но это нельзя назвать революционными изменениями.

- Считаете ли вы, что отечественный рынок госбумаг надо реформировать?

- "Реформировать" - чересчур суровое слово, но улучшать его можно. Должно существовать большое предложение инструментов с разными сроками, которое позволит формировать понятную цену лучшего долга, от которой уже можно было бы "танцевать" всем прочим долговым инструментам. Это важно для определения доходности и тех же самых корпоративных облигаций, и фьючерсов на долговые инструменты. Для всего этого нужна кривая доходности, которой сегодня нет.

То есть, с одной стороны, мы гордимся тем, что в стране практически отсутствует государственный долг, поскольку это хорошо с точки зрения макроэкономических параметров. Но с точки зрения интересов финансового рынка лучше, чтобы госдолг был, и чтоб была ликвидная возможность покупать государственный долг на самых разных дюрациях.

Например, у государства были планы по привлечению суверенного долга. Понятно, что предвыборные обещания нужно как-то выполнять. Вопрос в том, что Минфину предстоит принять решение, будет ли он брать взаймы на внешних рынках под низкую ставку, по международному праву и так далее, что, скорее всего, обойдется дешевле. Или же он будет занимать внутри страны, создавая тем самым кривую доходности. Наверное, с точки зрения казначейского менеджмента проще взять за границей сразу много, надолго и дешево, чем возиться здесь, занимая на год, на год и три месяца, на год и девять месяцев, и так далее, - чтобы сформировать эту кривую. Но с точки зрения управления именно внутренним финансовым рынком правильнее, на наш взгляд, был бы второй путь. Опять же - мы судим со своей колокольни, мы хотим, чтобы в стране формировался предсказуемый финансовый рынок, в том числе предсказуемый рынок долга. На сегодняшний день его нет.

- За счет кого могла бы расшириться инвесторская база на рынке госдолга?

- Любая группа инвесторов проявляла бы интерес к этому рынку. Иностранцы с удовольствием покупали бы гособлигации внутри страны, если бы их допустили (по участию в этой секции для иностранцев есть ограничения). Пенсионные фонды - безусловно. И физические лица тоже приобретали бы. Я как гражданин с удовольствием купила бы какую-нибудь облигацию внутреннего займа.

- Каким образом объединенная биржа могла бы конкурировать с Лондоном и вернуть рынок акций? Время от времени ФСФР предпринимает меры, административно ограничивающие уход на зарубежные площадки. Это может быть способом?

- Когда ввели ограничения на конвертацию акций в GDR, то, на мой взгляд, рынок, наоборот, встал с ног на голову. Потому что до этого люди спокойно размещали на двух площадках и GDR, и локальные акции и торговали понемногу и там, и тут. За три года после введения упомянутых вами ограничений сорок компаний ушли с российских торговых площадок безвозвратно, зарегистрировавшись в качестве офшора и выпустив GDR. Сейчас все, что нам остается в отношении этих сорока компаний, - просто попытаться допустить до торгов на ММВБ их глобальные расписки. Другого выхода, к сожалению, не осталось.

И все это произошло в силу чудовищно неверного решения по ограничению конвертации.

Я, однако, считаю, что любую ошибку можно исправить. И здесь опять-таки есть две новости - одна хорошая, другая плохая: это будет очень трудно, но это абсолютно выполнимо. Более того, операция возврата не является каким-то подвигом, это просто многоэтапная математическая задача, уравнение. Да, решить его сложно, но это вполне в человеческих силах. Стоит только произвести некоторое количество правильных операций, и решение возникнет.

- Какие же это операции?

- Если говорить о компонентах решения более подробно, то они тоже выглядят достаточно понятными.

Во-первых, необходимо привести инфраструктуру в соответствие с требованиями сегодняшнего дня с точки зрения мировых стандартов. Весь мир торгует на условиях частичного преддепонирования и отсрочки исполнения сделки; поставка против платежа осуществляется в едином расчетном центре. То есть никакого риска не возникает, все удобно.

Российский фондовый рынок переживал многочисленные кризисы, поэтому сейчас биржа работает иначе, по принципу "утром деньги, вечером стулья". То есть сначала пригони бумагу на биржу, а потом, может быть, поторгуешь. А если цену хорошую не увидишь, то бумага так и будет оставаться на торговом счете; ее ведь в этом случае и на внебиржевом рынке продать нельзя.

Кстати, потребовалось какое-то количество времени для того, чтобы осознать, почему нашими бумагами торгуют на западных площадках, а не здесь. Сначала казалось, что это причины из области драматургии - в России плохая правовая структура, плохие суды, здесь произошла история с Магнитским. И, конечно, все это имеет место, и мне как гражданину все это не нравится. Но к моей непосредственной работе это имеет отношение не более чем к работе, скажем, продавца в булочной. То есть причины, по которым мы потеряли собственный рынок, очень просты. На нашем рынке неудобно торговать. Когда мы сделаем так, чтобы торговать стало удобно (и интеграция с РТС была одним из ключевых шагов для того, чтобы сделать торговлю удобной), то сможем решить задачу стать лучше Лондона.

Мы запускаем сейчас единый рынок, который, скорее всего, будет работать в режиме Т+3. Это означает, что мы переходим к частичному маржированию, отказываемся от системы полного преддепонирования. Это очень серьезная веха в истории биржи, исторический момент, когда российский рынок переходит на международную систему организации торгов. До конца года мы планируем пройти этот важный в своей жизни момент.

- Улучшение инфраструктуры будет первым этапом решения уравнения, о котором вы говорили?

- Да. Это позволит нам рассчитывать на то, что 100% инвесторов, торгующих нашими бумагами на международном рынке, смогут и захотят торговать здесь.

После того как они смогут, нужно будет сделать так, чтобы они еще и захотели это сделать. То есть начали открывать счета, договоры и так далее.

Для этого необходимо создать некий внутренний магнит.

Пример Польши демонстрирует это наглядно. Эта маленькая в мировом масштабе страна выстроила прекрасный, достойный всяческого подражания внутренний финансовый рынок, проведя всего лишь успешную пенсионную реформу. Пенсионные фонды там имеют норматив - определенный процент своих ресурсов размещать на локальном рынке. До начала этого года их пенсионные фонды были "заперты" внутри страны, они не могли покупать в Лондоне или в Москве - только на Варшавской бирже.

Вот и все.

Нам нужно создать похожую систему, ведь в стране огромное количество денег. Россия одна из немногих стран мира, где на сегодняшний день деньги есть. Вопрос: где эти деньги аккумулированы? И как их оттуда достать? Они находятся у "физиков" и используются, например, для покупки так называемых инвестиционных квартир с неслыханным 100%-ным фондированием. Как нигде в мире! Во всем мире покупка квартир и товаров повседневного спроса в кредит - нормальное явление. А деньги люди сберегают себе на старость, на будущее свое или своих детей. Безусловно, какие-то средства лежат на депозитах, но львиная их доля приходит работать на фондовый рынок. В России все устроено иначе.

Далее. На сегодняшний день в нашей пенсионной системе уже скопилось 2 триллиона рублей, и прирастает она темпами 25% в год. Во что инвестированы эти серьезные деньги? Их держат в ОФЗ, в лучшем случае на депозитах в российских банках.

На фондовом рынке в нашей стране работают 0,7% всех пенсионных средств. Средства государственного пенсионного фонда России вообще не доступны для выхода на фондовый рынок. В Америке количество пенсионных денег, инвестированных на рынке ценных бумаг, составляет 50%, во Франции - 55%. Во всем развитом мире от 30 до 50% всех пенсионных средств размещены на фондовом рынке. Наши же пенсионные деньги на фондовом рынке вообще не работают. Меж тем единственный способ сделать так, чтобы наши пенсионные сбережения могли расти вместе с экономикой, - вкладывать их в фондовый рынок.

Как будущий пенсионер считаю нынешнюю систему неправильной в принципе. Зачем размещать мои пенсионные деньги на депозиты с годовой срочностью? В ближайшие десять лет я на пенсию не собираюсь. Почему мои деньги работают на годовом интервале, если я собираюсь их получать в лучшем случае через десять лет? Да хоть на пятилетнем интервале почему б им не работать?

Получается интересная ситуация - пенсионные фонды не могут работать на российском фондовом рынке, потому что он очень волатилен. В свою очередь рынок потому и волатилен, что на нем нет стабильных денег, а есть лишь спекулятивный капитал. Вот он и летает вверх-вниз.

С другой стороны, мы делали расчет: просчитали прирост стоимости отечественного фондового рынка за 16 лет его истории пятилетними интервалами по скользящей средней. Провал был только в одном периоде, с 2006 по 2011 год; все остальные периоды - позитивны с точки зрения прироста стоимости. Средний прирост стоимости - 45% в год.

Действительно, в российский фондовый рынок сегодня нельзя входить на год - слишком рискованно. А вот на пять лет - запросто. И когда мы произвели все эти расчеты, я пошла и немедленно купила пай на фондовый индекс ММВБ. Потому что к тому времени, когда я соберусь на пенсию, этот актив гарантированно будет в плюсе. Причем в плюсе против инфляции.

Это вещи, которые нужно объяснять гражданам, и это то, в чем нужно менять мировоззрение.

Когда мы вкладываем деньги в пенсионный фонд, то ожидаем получить по истечении должного времени не сто рублей против ста вложенных, а сто литров бензина против ста литров вложенных, или сто батонов хлеба против ста, и так далее. Иначе говоря, мы хотим сохранить деньги в стоимостных параметрах. И единственный способ сохранить паритет покупательной способности - это инвестиции в фондовый рынок. Другого просто не изобретено.

Однако это знание нужно доносить! Доносить до многих, в том числе до людей, которые влияют на принятие системных решений в целом. Сейчас подход таков, что самое главное - сохранить несчастные рубли наших пенсионеров. Но сохранить-то их нужно в номинальном выражении, ведь иначе на сохраненные деньги они смогут покупать все меньше и меньше товаров и услуг. Тем более такие инвестиции не помогут нынешним молодым, которым выходить на пенсию придется через 20 лет.

Поэтому задача по созданию внутреннего инвестора - очень серьезная, всеобъемлющая и, скажем так, образовательная. Именно она - вторая компонента в решении нашего условного уравнения.

Не забудем, помимо пенсионных фондов, есть еще суверенные деньги. В России созданы огромные государственные фонды - национального благосостояния, стабфонд. При этом мы единственная страна в мире, которая свои суверенные деньги использует только за рубежом и только в инструментах фиксированной доходности. То есть фактически своими суверенными деньгами мы спонсируем развитие иностранных экономик. Ни Сингапур, ни Дубай, ни страны Северной Европы (которые тоже добывают нефть и газ и складывают деньги в кубышку) не имеют такой инвестиционной стратегии.

Естественно, они диверсифицируют свои инвестиции и, безусловно, это самые консервативные инвесторы, но тем не менее у всех у них не менее половины денег работают на внутреннем рынке ценных бумаг. Более того, в Китае, например, есть правило, что нормативно 15% любого китайского IPO обязан выкупать местный суверенный фонд. То есть государство обязано участвовать минимум на 15% своими деньгами в каждом первичном размещении, таким образом создавая благосостояние будущих поколений. У нас же считается, что сберегать деньги в суверенных долгах европейских стран, которые сейчас со страшной скоростью катятся вниз, надежнее, чем давать взаймы собственным предприятиям.

Третий фактор - частные сбережения граждан. У нас страна очень традиционная. Поэтому в тот момент, когда государство даст сигнал гражданам, что верит в собственный фондовый рынок, что рынок - это надежный механизм, за которым государство намерено тщательно следить и обеспечивать сохранность вложенных в него сбережений - вот после этого граждане смогут на рынок прийти. Причем прийти не для разового участия в парочке народных IPO, а всерьез, принимая решения на свой страх и риск и не рассчитывая, что если потом стоимость бумаг упадет, то добрый дядя все купит обратно.

Среди своих сотрудников я ввела понятие - "формула 120". Ни для кого не секрет, что пока основная масса инвесторов на российском рынке - иностранцы. Так вот, если 100% иностранных инвесторов, имеющих аппетит к покупке российских ценных бумаг, согласится покупать их не в Лондоне, а в России, и если к 100% этих иностранных инвесторов мы прибавим 20% уникальных российских инвесторов (пенсионные фонды, суверенные деньги, сбережения граждан), то "российский бассейн станет глубже лондонского", и рынок сам перетечет сюда. Это физика. И этому невозможно будет воспрепятствовать, потому что активнее продают всегда там, где больше покупателей.

- Вы сказали, что внутреннему российскому инвестору нужен некий знак от государства.

- Я верю в то, что в долгосрочной перспективе состоятельны и жизнеспособны сделки win-win. IPO - это тот самый пример, когда сделка, безусловно, должна принести выигрыш для обеих сторон.

Но у всех участников размещения всегда есть огромный соблазн - построить сделку по IPO, немножечко перекосив баланс в свою сторону. Инвесторам хочется побольше отжать у продавцов акций, чтоб продали дешевле, продавцам же акций хочется продать как можно дороже, а там хоть трава не расти. Как правило, в этой области баланс интересов сторон часто уезжает в ту или иную сторону, и последствия этого всегда очевидны и губительны.

Народные IPO - это как раз тот самый случай. И вопрос не только в цене, а и во взятых на себя последующих обязательствах. С одной стороны, население призывают покупать акции и обещают придерживаться политики прозрачности, честности и принципиальности, а с другой - начинаются вопросы к этой самой прозрачности. Это уже само по себе губительно сказывается на IPO.

Важно при размещении соблюдать понятия справедливости и баланса интересов. И впоследствии тоже важно не забывать, что первичное размещение - это не игра, а обязательства, взятые раз и навсегда (как берешь на себя определенные обязательства при вступлении в брак). Нужно не только перед IPO нарисовать красивую картинку и рассказать трогательную рождественскую историю, но нужно раз и навсегда изменить подход к ведению бизнеса. Биржа сейчас сама находится в процессе подготовки к IPO. И мы понимаем, что многие вещи теперь придется делать по более сложному и тяжелому сценарию, с учетом интересов всех миноритариев - существующих и возможных. Это серьезная трансформация сознания. И она должна произойти у каждого игрока.

- Но ведь биржа не может поменять сознание эмитента, даже ужесточая правила листинга?

- Я не это хочу сказать. Биржа тоже может участвовать в этом процессе. Это как раз следующий этап уравнения, которое мы решаем. Задачей этого этапа является приведение наших собственных правил игры (правил листинга, правила раскрытия информации, правила корпоративного управления) в соответствие с лучшими мировыми практиками.

Очень многие инвесторы в качестве одной из причин, по которой они покупают бумаги на Лондонской бирже, а не в Москве, называли непонимание нашей среды. Они говорят: ребята, у вас такая мешанина, такая непрозрачная, непоследовательная система раскрытия информации, что мы не понимаем, где у вас недооцененные бриллианты, а где самый что ни на есть ужасный ужас.

Более того, мы наблюдаем тенденцию, когда, какие бы строгие требования мы ни устанавливали, на биржу приходят явно "схемные" компании. При этом уровень раскрытия информации у них соответствует всем требованиям, комар носа не подточит. Тогда как у действительно хороших, качественных бизнесов часто бывают с этим проблемы.

Это опять-таки вопрос отношения. Для многих корпоративное управление - это какая-то тоскливая скукота, на которую, как правило, времени не хватает. Реально же это долгосрочный контракт с акционером - он дал тебе денег, он тебе поверил, и ты обязан его уважать, делиться с ним информацией, деньгами и отвечать на его вопросы. Это вопрос культуры. А культура - такая вещь, которая возникает не вдруг, она требует образовательных мероприятий.

- Культура - это вопрос создания институтов. Когда один раз создается положительная история, то это случай; когда случай повторяется, то это является практикой, а потом возобновляющаяся практика становится институтом.

- Институты создаются на базе ценностей. Ценности и устремления нужно формировать. В моей инвестиционно-банковской практике был такой случай. Пришел человек и сказал: "я могу надеть черную водолазку, взять в руки барсетку и вести свой бизнес полностью вчерную - ходить на "терки", давать взятки; а могу надеть костюм Бриони, галстук и поехать на роуд-шоу. Мне все равно. Ты мне скажи только, в каком случае я больше денег получу". Вот когда люди поймут, что выгоднее надеть костюм и больше никогда его не снимать, да еще и в кризис не уйдут в черные схемы, когда поймут, что это выгодно в долгосрочной перспективе, что это естественно и по-другому нельзя, тогда у нас что-то поменяется.

В России еще работать и работать, но дорогу осилит идущий. И это не значит, что мы сидим и ждем, пока у нас ценности поменяются. Мы сейчас привлекли международную организацию OECD (Organization for Economic Cooperation and Development), чтобы они разработали рекомендации для нашей страны по лучшим практикам корпоративного управления с учетом российских реалий. В частности, в России большинство предприятий имеют контрольного акционера, и с этим нужно считаться. То есть требования к контрольному акционеру у нас могут быть ослаблены по сравнению с европейскими компаниями, которые изначально принадлежат некоему сообществу акционеров. В течение года консультанты разработают циркуляр лучших практик корпоративного управления, который (в том числе для ММВБ как для биржи) станет гидом по допуску эмитентов к торгам в приоритетных списках с точки зрения соблюдения всех требований, гарантирующих уважение к инвесторам.

Бассейн должен быть не только глубоким, в нем еще должна быть чистая вода.

- Так каким мог бы быть чаемый "знак от государства"? Как его формализовать?

- Нужен четкий посыл от первого лица государства, что для него формирование внутреннего финансового рынка является важным и приоритетным, что российские компании не должны регистрировать в офшорах, не должны ходить на Запад за деньгами.

Если они будут предлагать себя как товар в России, то покупатель найдется.

В частности, знаковым стал бы отказ государства от проведения приватизационных размещений на западных площадках. Потому что когда государство говорит, что будет проводить приватизацию через размещение GDR на Лондонской бирже, то тем самым оно на полной громкости объявляет всем: российский финансовый рынок для него недостаточно хорош.

А если российский финансовый рынок недостаточно хорош для государства, как он может быть достаточно хорош для частных компаний? Государство должно подать пример и сказать, что верит во внутренний рынок, верит в то, что здесь можно размещать активы - именно посредством приватизации.

На сегодняшний день это наш самый главный, самый приоритетный проект. Второго шанса не будет. Если нам поверят, если приватизация случится в России, а потом отечественные эмитенты скажут "спасибо, было очень любопытно" и продолжат размещаться на Лондонской бирже, то это будет поражением, которого мы никак не можем себе позволить.

Приватизацию нужно использовать как консолидационный проект, вокруг которого сформируется рынок, который навсегда забудет о размещениях российских активов за рубежом.

Есть как минимум два примера того, когда эта задача была выполнена с блеском. Хрестоматийный пример - это Бразилия и Германия. Десять лет назад все бразильские активы размещались на американской площадке в форме ADR. Когда Бразилия решила всерьез заняться этой проблемой, был предпринят ряд разумных мер. Они привели к тому, что на сегодняшний день самое крупное IPO в истории мирового финансового рынка прошло в Бразилии, полностью в локальных акциях, и оно было полностью раскуплено.

Второй пример - Германия, которая тоже достаточно долго недосматривала свой локальный рынок, и он полностью ушел в американские расписки. Но затем немецкая биржа приняла набор совершенно четких, понятных, разумных мер. И на сегодняшний день все немецкие активы обращаются на немецкой бирже в форме локальных акций.

- Каких законов бирже не хватает?

- Крупных лакун именно в части законов сейчас уже нет, но необходим целый комплекс подзаконных актов и мер, которые оптимизируют систему инвестирования пенсионных средств. Нужны подзаконные акты в части центрального депозитария, которые до сих пор не приняты и не позволяют ему вступить в действие.

Есть определенные поправки по налоговому законодательству.

Реестр всех поправок, которые мы хотим, насчитывает более ста пунктов.