Михаил Соловьев (Вестник НАУФОР №3 2016)

Михаил Соловьев, президент, председатель правления ООО "Морган Стэнли Банк", объясняет Ирине Слюсаревой, почему иностранные банки заинтересованы в том, чтобы отшлифовать механизм центрального контрагента; а также что в целом происходит на российском рынке производных.

ЦКК РЕШАЕТ МНОГО ПРОБЛЕМ

На финансовом рынке - масса проблем; но в настоящем они выражены, скорее, в тлеющей форме

- Михаил, как вы оцениваете ситуацию, которая сложилась на банковском рынке России в настоящий момент? Какие риски считаете главными?

- Остаются значимыми макрориски. Они, конечно же, продолжают играть существенную роль: цена нефти, снижение реальных доходов населения, связанная с этим опасность снижения банковской ликвидности… Но, как я считаю, эти риски не несут резкой опасности. Они, скорее, имеют тлеющий характер.

Одна из таких "тлеющих" проблем - недокапитализация банков. Конечно, для крупных банков проблема вливания в капитальную базу была решена путем реализации соответствующих программ. Но за прошедшее с тех пор время происходило движение ставок: 16 декабря 2014 года ключевая ставка поднялась до 17% годовых, в марте она была снижена до 14%, потом снижалась еще пару раз. В результате получилось так, что некоторые банки какое-то время назад выдали кредиты под 10-11%, а значение ключевой ставки ЦБ сейчас - тоже 11%. Иными словами, кредитные организации сами получают фондирование по той же цене, что их заемщики, при том, что у них есть еще расходы на текущую деятельность. При такой стоимости фондирования капитал проедается, и чем дольше длится такое положение, тем больше капитала тратится. Решение ЦБ РФ о сохранении ставок неизменными из-за рисков инфляции, в том числе из-за девальвации рубля, говорит о том, что нам придется жить еще какое-то время с высокими ставками.

Вторая "тлеющая" проблема состоит в том, что из-за макрошоков упало качество кредитного портфеля банков. Ощутимо пострадал целый ряд клиентов-заемщиков: в первую очередь ритейловый сектор, а также компании металлургического и нефтяного секторов. Кредитное качество банковских портфелей в этих сегментах, соответственно, ухудшилось. В прессе писали о ряде громких реструктуризаций, но можно вполне уверенно утверждать, что на каждую громкую сделку такого рода приходится десять "тихих", о которых СМИ не пишут и не напишут. Повторю еще раз: названные риски не имеют острой формы, банки живут и продолжают работать, необходимости в мерах по резкой докапитализации нет - но определенная недокапитализация тем не менее существует.

Это приводит, первым делом, к усилению процессов слияний/поглощений. Хорошие банки проводят санацию неустойчивых банков и так далее. В принципе, это вполне устраивает ЦБ. Видимо, такова политика регулятора, который хочет, чтобы банков в РФ стало меньше. Сравнительно недавно в нашей банковской системе было свыше тысячи банков, сейчас их примерно около 500. Возможно, целевая цифра - 100 банков, из которых первые 10-15 будут иметь 80% всех ресурсов банковской системы. Мне кажется, что ЦБ таким образом хочет повысить стабильность банковской системы, что, несомненно, хорошо.

Ситуация на банковском рынке стабильно тяжелая, но уже без острых кризисов.

- А как вы оцениваете сам текущий уровень ключевой ставки ЦБ?

- Действия Центрального банка ругают все подряд, особенно компании, у которых подорожали заимствования. Но, поднимая ставку в прошлом году, ЦБ поступал правильно. Да, можно было поднять ее быстрее, в самый разгар кризиса. Но то, что сейчас регулятор не торопится ее снижать, не идет на поводу у лоббистов - это хорошо и правильно. Центробанку удается оставаться независимым.

Мандат регулятора финансового рынка - экономический рост и инфляция. Исходя из этого и надо оценивать его действия. При этом очевидно, что после стабилизации цен на нефть и курса базовая ставка будет снижаться. К сожалению, пока нефть падает, а курс не стабилен, ЦБ крайне трудно снижать ставку. ЦБ опасается, что неконтролируемая девальвация обрушит банки - и за счет снижения доверия населения к банкам (отток депозитов из банков под матрас), за счет снижения качества заемщиков, да и просто потому, что капитал банков в рублях, а 30% активов банковской системы в валюте, при девальвации капитала банков не хватает, нормативы пробиваются.

- Какая при этом будет инфляция?

- Плюс-минус такая же, как сейчас. Поймите, на значение инфляции влияет много разных факторов. Влияет нехватка трудоспособного населения; влияет нехватка каких-то категорий товаров… В нашем случае на инфляцию влияет, с одной стороны, девальвация (потому что страна импортирует люксовые товары). С другой стороны, когда реальные доходы не растут, потихоньку развивается импортозамещение, которое уже заметно в продуктах питания. В ситуации очень медленного экономического роста (возможно, правильнее даже употреблять термин "стагнация") инфляция не должна быть высокой.

Так что можно ожидать 8,5% инфляции в 2016 году. Это много, но это лучше, чем было.

- Какой у вас взгляд на нефть?

- С нефтью все достаточно просто. Точный переизбыток производства никто не знает, эксперты оценивают его в 1,5 мио баррелей в сутки. Плюс Иран собирается вывести на рынок от 500 тыс. до 1 мио баррелей. Потребление нефти росло на 1,5-2 мио баррелей каждый год последние 20 лет, прекрасная, практически прямая линия на графике. И это немного - всего 1,6% от 92 мио баррелей, что потребляет мир, растущий на 2,5% ежедневно. На этот год, с учетом замедления Китая, эксперты планируют прирост потребления на 1,35 мио баррелей.

Основной вопрос, насколько упадет добыча нефти. Считается, что американский сланец сократит добычу на 600 тыс., еще на столько же сократится добыча вне Америки. Если это так, то к концу 2016 будет иметься небольшой дефицит нефти, и нефть закроется на уровне 40-45. При этом мы не учитываем геополитические риски, не учитываем эластичность спроса на нефть - дешевую нефть больше потребляют. Если прирост потребления нефти будет чуть выше, год закроется на 65 долларов за баррель. При такой нефти курс будет тоже 65-70, думаю, ЦБ не даст ему укрепиться сильнее, будет наращивать резервы и снижать ставки. Хотя я подозреваю, что они начнут снижать ставки и в начале 2-го квартала, и точно в конце 3-го.

- Можно ли считать, что если в системе останется около ста банков, то ЦБ будет стремиться жестко контролировать системообразующие банки, а более мелкие будут относительно более свободны, - наподобие неуловимого ковбоя Джо?

- Вопрос немного не в этом. Ресурсы ЦБ ограниченны, в том числе по персоналу, их элементарно не может хватить на то, чтобы детально анализировать работу 500 банков. Просто не хватает специалистов. Мелкие банки, быть может, и будут свободнее, но их капиталы будут настолько маленькими, а ресурсы - ограниченными, что они мало что смогут сделать, и сами будут стремиться к слияниям.

- До какой степени можно считать 100 условной цифрой?

- Абсолютно условная цифра. Центральный банк не лишает поддержки ни один банк, не предписывает им сливаться. Не думаю, что у регулятора "в голове" есть какая-то волшебная цифра. Просто очевидно, что 500 банков - это чересчур много для нынешнего состояния финансового рынка.

- Еще хотелось узнать, что происходит сейчас на рынке межбанковского кредитования?

- Рынок МБК умирает. Во-первых, почти все банки рефинансируются у ЦБ. В ситуации, когда банки не уверены в кредитном качестве контрагента, лимиты были существенно снижены. В системе было много средних банков, которые брали относительно дешевые ресурсы и продавали их несколько дороже более мелким банкам, проводившим более рискованную политику. На чем и зарабатывали. Сейчас эта модель разрушена. Во-первых, закрылись лимиты на слабые банки. Во-вторых, целый ряд банков сильно поменял модели, и это изменило положение с ликвидностью. Классический пример - "Дойче банк". Они давно работали в России, у них было большое количество линий, контрагентов, приличный бизнес. Теперь, когда они закрыли российский бизнес, ощущается, что ликвидность на рынке стала куда более фрагментарной. Она как бы распалась на части. У хороших участников с ликвидностью все прекрасно, сомнительным получить ликвидность стало намного труднее.

- Какие типы сделок были наиболее интересны инвестбанкам на российском рынке в прошлом году? Как будут меняться предпочтения инвестбанков?

- Первичные размещения в нынешней ситуации никто из эмитентов не проводит. Хотя есть большой интерес к намеченной правительством приватизации.

В сегменте IB темой прошлого года у инвестбанков были сделки реструктуризации: как долговых сделок, так и деривативных. В ходе текущей экономической деятельности компании берут на себя определенные валютные риски; для управления ими они заключают деривативные сделки - форварды или свопы. Но когда курс рубля движется на 40%, то часто компании просят пересмотреть условия первоначальной сделки. Например, компания заработала доллары по переоценке дериватива и просит инвестбанк, с которым заключала своп, поставить их сразу (а не в срок, обозначенный в договоре). Банк согласен пересмотреть условия сделки, но за определенную сумму.

В целом на рынке инвестбанкинга было много сделок такого типа. Еще было много сделок реструктуризации пассивов, а также бай-бэков. Было скуплено много евробондов, и сейчас основным объемом этих бумаг владеют российские игроки.

- Как вы оцениваете состояние российского рынка производных инструментов? Что происходило в последний год с его ликвидностью?

- Рынку производных инструментов сейчас плохо.

Он распался на два сегмента: с одной стороны, это госбанки, которые имеют большое количество корпоративных клиентов, заключают с ними гигантское количество сделок, но в результате у них образуется риск (говорим сейчас о риске именно в части ПФИ), который им надо куда-то перепродавать. С другой стороны, есть сообщество иностранных банков, которые умеют торговать длинными деривативами и которые покупали эти риски, а далее перераспределяли их, например, западным клиентам. Какие-то риски брали себе в позицию, что им проще делать, - у них есть длинные долларовые ресурсы (вплоть даже до 30-летних). На этом строилась работа рынка ПФИ.

Потом ввели санкции. После введения санкций возник колоссальный страх их эскалации. Проблема даже не в том, что было запрещено совершать сделки с конкретными российскими банками - в РФ можно найти и других контрагентов. Проблема в том, что риск-менеджеры боялись эскалации санкций. Поэтому лимиты были сильно урезаны, нормальная деятельность приостановлена. Через год стало ясно, что санкции никуда не денутся, и многие иностранные банки стали уходить из России. Некоторые - "Дойче банк", "Ройял бэнк оф Скотланд", "Барклайз кэпитал" - закрылись совсем. В других иностранных банках сократили сотрудников, аппетит к сделкам пропал. В результате рынок развалился, стал совсем малоликвидным. Какие-то сделки происходят, но только вкоротке. Ликвидность сконцентрирована на периоде до года. Обороты упали раз в 6-7 раз.

- Улучшения возможны?

- Конечно! Все больше голосов раздается в пользу отмены санкций, да и оставшиеся в России банки привыкли к новым условиям. Определенная стабилизация уже началась: хуже не будет. Через какое-то время начнется и постепенное улучшение ситуации с ликвидностью - но идти оно будет медленно. Важно, что регулятор, биржа и рынок стали совместно работать по совершенствованию рыночной инфраструктуры, по ее подготовке к работе в новых условиях. И здесь я вижу определенный прогресс. Все больше сделок уходят с межбанковского рынка на биржевой, и здесь огромную роль играет ЦК.

- В целом влияние санкций на срочный рынок было сильным и сугубо отрицательным?

- Отрицательным - это точно. Но, повторюсь, важно, что в этой ситуации рынок занялся развитием локальной инфраструктуры, соответствующей или превышающей мировые стандарты, которая позволяет вести бизнес и в условиях санкций. Когда настанет неизбежная оттепель, роль западных и локальных игроков окажется более сбалансированной. Благодаря биржевым деривативам значительно большее количество русских банков и компаний получит доступ к рынку, а значит, он станет ликвиднее.

- Как вы оцениваете развитие проекта клиринга производных финансовых инструментов с использованием института центрального контрагента?

- Центральный контрагент для рынка деривативов - ключевой элемент, с какой стороны ни посмотри. Это будущее. Для России этот институт особенно ценен. Потому что создание эффективного ЦКК позволяет сделать торговлю анонимной. В такой ситуации трейдер торгует, что называется, "с экраном" - он не видит контрагента, смотрит только на цену сделки. Так что значение ЦКК невозможно переоценить.

Но надо понимать, что Россия как торговая площадка распадается на две площадки, на которых работают две разных группы банков. Одна группа очень заинтересована в том, чтобы ЦКК начал работать как можно раньше. Вторая группа не заинтересована в этом вообще.

- Кто эти банки второй группы?

- Госбанки, которые держат примерно 70-80% рынка хеджирования корпораторов России. Они молодцы и профессионалы, отлично работают, создали большую базу клиентов. Но этого недостаточно, чтобы захватить такую, практически, монополию. Можно долго спорить, слишком ли много хотят за русский риск нервные иностранцы, или локальные игроки недостаточно оценивают риски контрагентов и делают сделки практически бесплатно. События последних месяцев показывают, что, вероятно, иностранцы правильнее оценивали эти риски.

Независимо от того, кто прав, высокая концентрация деривативов создает перекосы, определенные проблемы для всех - в том числе для самих госбанков. Во-первых, существует реальная угроза финансовой стабильности. Центробанк понимает, что в случае некоего экономического шока пострадают корпоративные клиенты, и через них - госбанки. Риски очень сильно концентрированны, а спасать всех придется регулятору. Во-вторых, это плохо для клиентов. Потому что банки в такой ситуации имеют своего рода монополию - а значит, могут диктовать условия по сделкам. В-третьих, это плохо для рынка в целом. Когда сделки с самой высокой маржой делает горстка банков, то зачем присутствовать на этом рынке остальным? В результате иностранные участники уходят, и страдает ликвидность всего рынка.

Переход на CCP решает названные проблемы. Возникает прозрачный механизм определения риска контрагента: в такой-то ситуации, в таком-то продукте он сто?ит столько-то. Иностранные банки больше всех заинтересованы в том, чтобы отшлифовать механизм ССР и запустить его работу. У нас есть трейдеры с колоссальным опытом, есть все системы для торгов. Центральный контрагент решает еще одну проблему. Иностранным банкам трудно судиться в России. У них здесь нет юристов, нет административного ресурса. А если клиринг происходит через ССР - все вопросы урегулирования берет на себя биржа. Это убирает не только экономические, но и юридические риски. Поэтому для западных банков появление режима торгов с центральным контрагентом - это, можно сказать, чаша святого Грааля, которая уравнивает поле, ставит всех в равное положение.

Именно поэтому "Морган Стэнли" принимает активное участие в совете по производным финансовым инструментам. И мне очень нравится, как Центральный банк подходит к вопросу организации рынка ПФИ: имея собственное видение ситуации, он крайне внимательно слушает рынок.

До определенного момента ЦБ просто диктовал законы. Когда вопросы стали сложными, они стали советоваться с участниками рынка - сначала неформально. Потом, когда увидели, что консультации полезны, предложили трем СРО (НАУФОР, АРБ и НФА) учредить общую организацию, занимающуюся вопросами деривативного рынка, - Совет по производным финансовым инструментам. В работе совета принимают участие и юристы, и финансисты, и первые лица банков, и сотрудники ЦБ. Очень эффективная форма работы. Причем повестку определяет не ЦБ, а представители рынка, что поднимает работу на принципиально иной уровень.

Например, сейчас будет меняться закон о банкротстве. Прежние формулировки этого закон не позволяли риск-менеджменту банков увеличивать лимиты на ЦКК. Целый ряд законодательных проблем будет снят в обозримой перспективе - в весеннюю парламентскую сессию 2016 года. Консенсус вырабатывается, пусть и раздражающе медленно. Но я вижу движение вперед. Причем оно идет быстрее, чем год назад. И существенно быстрее, чем три года назад. Биржа тоже вносит все необходимые изменения. Готовятся необходимые документы, в том числе новый annex для RISDA (cтандартная документация для срочных внебиржевых сделок) по залогу с вариационной маржой. Уверен, скоро ЦКК будет работать.

Основной вопрос - что сделать, чтобы госбанки отказались от работы по межбанковским линиям и стали торговать деривативами на бирже. Мне кажется, что без изменения норм достаточности капитала по деривативным сделкам не обойтись.

- Почему?

- Потому что для перехода на биржу им потребуется много ликвидности и еще больше капитала. Поэтому Центральный банк - рано или поздно - вынужден будет установить дедлайн. После которого все сделки с ПФИ, которые идут мимо ЦКК, потребуют существенного увеличения резервов по капиталу.

Проблема в том, что из-за кризиса и недокапитализации банков (смотри пункт первый нашей беседы) ЦБ не хочет вводить такой режим уже сейчас. Но рано или поздно это будет сделано. Скорее всего, будет переходный период, например, год. Мгновенного перехода на торговлю с ЦКК не выдержит никто: ни биржа, ни банки. Было бы логично предписать банкам совершать новые деривативные сделки с ЦК. Сделки без ЦК будут разрешены, но подпадут под повышенные требования к капиталу.

- Что вы думаете о размерах взноса в гарантийный фонд?

- Гарантийный фонд меня не волнует. Важнее размер вариационной маржи. НКЦ имеет огромный капитал, который используется для покрытия возможных убытков, в том числе от банкротства участников. На Западе ни у одного ЦКК такого капитала нет, там капитал применяется в основном для покрытия расходов. Основная идея западных игроков состоит в том, что безопасность достигается за счет правильного размера вариационной маржи. На Московской бирже по форварду долл./руб. вариационная маржа может составить от 2,5 до 5% от номинала. Споры, какая модель рисков правильнее, еще идут, лично я склоняюсь к 5%. Теперь представим себе объемы операций госбанков по деривативам - это десятки миллиардов долларов. И им нужно двадцатую часть этой ликвидности поставить на биржу. В первый же день. А потом курс начнет ходить, каждый день нужно будет гнать на биржу гигантские суммы. Это осложняет управление ликвидностью банков - если они сохранят свои гигантские портфели. Очевидное решение проблемы - равномерно "размазать" деривативный портфель по всем участникам. Но это как раз то, чего госбанки хотят избежать. Их монополия слишком прибыльна. Но, думаю, что "передел" все же неизбежно произойдет.

Например, на чикагской бирже CME есть правило, что концентрация фьючерсов на отдельного игрока не может быть выше определенного процента от общего объема рынка. Когда ЦБ введет правило, о котором мы говорили выше, и в результате все больше сделок ПФИ будет клиринговаться на бирже, то даже два самых крупных банка не смогут иметь 80% рынка. Должны будут появиться ограничения. Сейчас мы находимся в процессе подготовки механизма к запуску. Дальше размывание будет происходить само собой. Но сейчас за размер вариационной маржи идет дикая драка, это естественно.

Московская биржа создала правильную модель срочного рынка и клиринга, дело теперь за банками. Биржа пошла по пути создания пользовательских комитетов, она ведет постоянный диалог с участниками, причем диалог сверхкорректный. Они даже биржевую комиссию не меняют, не получив одобрения пользователей. Хотя могли бы. Они не вводят новые инструменты, не обсудив это с пользователями. Они советуются с нами как с партнерами - что правильно.

И я думаю, что за два последних года Московская биржа сделала для рынка больше, чем банки. Она молодец. Заслуживает твердой оценки "4+". Может быть, даже "5-". Теперь уже банкам нужно менять модели: переходить на новый порядок учета ПФИ, обсуждать детали учета с ЦБ, докупать софт, менять процессы и так далее. На все это может уйти порядка года.

- Заинтересованы ли вы в снижении стоимости заключения сделок на рынке ПФИ; если да, то как можно этого достичь?

- Размеры комиссий вполне разумны и невелики. Кроме того, как я уже сказал, участники всегда могут решить вопросы этого рода с биржей. Но вот точно хотелось бы иметь более узкий спрэд бид/офер; и даже еще больше хотелось бы увеличения ликвидности. Где ликвидность - там и низкая стоимость. Как этого достичь? Заводить всех участников на биржу.

Даже - загонять на биржу. Потому что у банков-середняков слишком много других задач и проблем; крупные банки себя отлично чувствуют и так, а потому не хотят ничего менять. Вот и надо их заводить на одну площадку. Тогда туда и иностранные участники подтянутся, и ликвидность сконцентрируется. Это можно и нужно сделать.

- В каких изменениях вы нуждаетесь - законодательства, инфраструктуры, чего-то еще?

- В изменениях законодательства мы особо не нуждаемся, нужные процессы уже идут. Не так быстро, как хотелось, но надо быть терпеливыми реалистами. Важно, что задачи в этой сфере поставлены, консенсус достигнут, работа идет.

Возможно, есть смысл вернуться к старой идее о существовании финансового судебного арбитража. Недавно были объединены Верховный и Высший арбитражный суды. Это решение вряд ли назовешь удачным. Я бы попытался это "переиграть". Во всяком случае, очень сильно поддерживал бы создание выделенного финансового суда, финансового арбитража - как специализированной и самостоятельной структуры. Чтобы в нем работали люди, хорошо знающие финансовую тематику. Чтобы судебные рассмотрения сделок по ПФИ, в частности, автоматически происходили там. Потому что мой профессиональный опыт красноречиво говорит: нет никаких гарантий, что даже самые простые деривативные сделки будут рассмотрены в нашем суде с одинаковых позиций. Для западных игроков это большая проблема.

Законодательная база для срочного рынка в России сейчас уже вполне рабочая; самый большой вопрос - суды. На самом деле российские суды - учреждения намного более вменяемые, чем принято думать. И коррупция в них меньше, чем думают. Просто процессы там идут недопустимо медленно, а решение может быть случайным и нелогичным. Если оно станет прецедентным, то цена для финансового учреждения получится крайне высокой, во всех отношениях.

От редакции:

Компания "Русал" в 2014 году смогла рефинансировать два предэкспортных синдицированных кредита (PXF) на общую сумму 10,3 млрд долларов. Погашение (кредиты были объединены) было перенесено с октября 2016 года на декабрь 2018-го, состав участников (23 западных и российских банка) и их доли не изменились. Директор по стратегии, развитию бизнеса и финансовым рынкам "Русала" Олег Мухамедшин говорил журналистам, что рефинансирование приведет к "определенному удорожанию" кредитов, но на операционной деятельности компании это сказаться не должно, поскольку удорожание будет в основном идти за счет капитализированных процентов, которые подлежат выплате при непосредственном погашении кредита. При этом, указал господин Мухамедшин, компания получит отсрочку по выплате процентов (grace period) в 2014-2015 годы, но все свободные средства, за исключением направляемых на операционные расходы, должны будут идти на погашение долга. Один из банкиров говорил газете "КоммерсантЪ", что комиссия за рефинансирование может составлять 2-2,5% от суммы кредита.

От редакции:

Совет по производным финансовым инструментам сформирован в 2011 году тремя СРО: НАУФОР, Национальная валютная ассоциация и Ассоциация российских банков. Он состоит из представителей крупнейших участников рынка производных финансовых инструментов. Основной задачей Совета является выработка стратегии развития рынка ПФИ, развитие нормативно-правового регулирования этого рынка, формирование правил и обычаев делового оборота, соответствующих наилучшим образцам российской и международной практики.

Взаимодействие ассоциаций в направлении развития рынка производных финансовых инструментов продолжается с 2007 года в рамках разработки стандартной документации для внебиржевых срочных сделок. В 2009 году была опубликована первая редакция Стандартной документации для срочных сделок на финансовых рынках, в 2011 году была разработана новая редакция, действующая в настоящее время. В 2015 году НВА объединилась с НФА.