Денис Шулаков (Вестник НАУФОР №9 2017)

Первый вице-президент Газпромбанка Денис Шулаков рассказывает Ирине Слюсаревой о том, зачем российскому финансовому рынку нужны иностранные заемщики, а также облигации, номинированные в иностранных валютах; прогнозирует формат прихода в страну юаневой ликвидности и появление региональных бондов.

Когда национальный рынок справляется со «встраиванием» в глобальную систему, это является доказательством его качества. И это - хорошо. Но недостаточно

ЗАЕМЩИК В РАЗВОРОТЕ

- Денис Владимирович, что может быть источником долгосрочного инвестиционного спроса на российском финансовом рынке? Особенно если учитывать реалии нынешней экономической и политической ситуации (как говорится, непростой). В каком направлении следует развивать российский рынок капитала?

- Иными словами, вы хотите говорить об источниках роста российского финансового рынка? Еще точнее: о долгосрочных источниках, верно? Начать такой разговор следует немного издалека, с правильного определения, что такое финансовый рынок. Рынок в моем понимании имеет 2 стороны - это эмитенты и инвесторы; и непременно нужна еще среда, которая позволяет представителям этих двух категорий находить друг друга и совершать сделки. У нас в большинстве случаев, говоря о рынке, клиентами называют эмитентов. Если вы спросите достаточно репрезентативное количество моих коллег-финансистов, то убедитесь: 90% банкиров, говоря о клиентах, имеют в виду эмитентов. Есть, правда, исключение: люди, которые работают в продажах или трейдинге. Для них клиент - инвестор.

Психологически это понятно, т.к. классическая банковская модель ориентирована на кредитование, а инвестирование - на привлечение финансирования, к тому же за все время существования российского финансового рынка его участники - может быть, вплоть до момента введения санкций - ориентировались на источник долгосрочных денег, главным образом, из-за рубежа. Они видели, что на западных рынках капитала имеются практически неограниченные возможности для привлечения фондирования. Если доступ туда получен, то было удобно рассчитывать на длинные деньги на тех или иных - в зависимости от деловой репутации заемщика - условиях.

В любом случае, эти ресурсы в стоимостном плане были и пока остаются достаточно дешевыми. Здесь может быть предъявлено лишь одно соображение «против»: на чужие деньги по чужим правилам собственный рай построить сложно. Поэтому с момента прихода в Газпромбанк я и мои единомышленники настойчиво проводили и проводим логику, что надо создавать национального институционального инвестора. Ударение - на слове «национальный».

Ориентироваться на Запад, отстраивать систему по глобальным образцам было можно - и нужно - на раннем этапе. Чтобы доказать: российская финансовая система способна нормально работать по общепризнанным правилам. Если создана система, где иностранный инвестор приобретает (в том или другом инструменте) активы российского эмитента, это значит, что на глобальном уровне есть доверие к локальному регулятивному полю, доверие к инфраструктуре, имеется готовность работать с российскими структурами, включая и нас как банк-организатор.

Еще раз напомню: отвечаю на вопрос немного издалека, но тут важен именно методологический подход.

Так вот. На первом этапе жизни в описанной парадигме был создан нормально функционирующий финансовый рынок. Эта задача в России была решена примерно к 2012-2013 году. Пожалуй, 2013-й стал наиболее полной демонстрацией такого положения дел: тогда, например, на рынке еврооблигаций российские заемщики сумели поднять порядка 60 млрд долларов. Были отдельные месяцы, когда Газпромбанк как организатор выходил на рынок облигаций с 3-4-мя сделками различных эмитентов. И банки (как российские, так и западные) ликовали.

Но ликование было немного преждевременным. Наш рынок все равно зависел от того, как идут дела у Pimco, Fidelity Investments, Ashmore и подобных игроков. Есть ли у них интерес к российским активам, что они думают о действиях ФРС и так далее. Получалось, что при планировании экономического роста невозможно исходить только из собственных задач. Поставить-то задачу можно, но для решения приходилось смотреть по сторонам в поисках ресурсов и зависеть от готовности других игроков. Это допустимо, но не в стратегических интересах.

Причем даже в этом 2013 году, очень (как уже сказано) успешном для российских финансистов, коллеги, с которыми до того я много лет работал в городе Лондон, в банке «Барклайс», все-таки интересовались, почему после 10 лет успешной карьеры там я сделал выбор в пользу российской структуры. Ведь когда большинство твоих знакомых работает в западных банках, ты понимаешь, что начинаешь смотреть на мир такими же глазами, как они. Когда ты уходишь на российскую площадку, эти же люди начинают объяснять, что для участия в глобальных играх российская экономика еще недостаточно большая. Мол, для сделок на фондовом рынке, для выхода на заметную капитализацию, или проведения крупных слияний и поглощений российская экономика, по их мнению, еще не тех размеров. И получается, что глобальным банкам интереснее заниматься, географически, скажем, Италией, Францией, а не Россией. На российском рынке их и тогда могли привлечь лишь несколько голубых фишек.

На стадии, когда национальный рынок развивался как сегмент рынка глобального, его «встраиваемость» являлась доказательством, прежде всего, хорошего качества финансового регулирования. Российский национальный рынок был приведен к глобальным стандартам. Но это еще не давало ему возможности долгосрочного роста, не создавало источников такого роста - потому что всегда возникал вопрос доступа к иностранным инвестициям.

Тогда же, в 2013 году, я как-то раз принимал участие в совещании, которое проводило экспертное управление администрации президента, там обсуждалось развитие проекта МФЦ. Когда очередь высказаться дошла до меня, то я сказал, что одна из основных задач построения финансового центра в Москве - создание национального институционального инвестора. Эту задачу нам нужно решать в первую очередь.

Потом был ПМЭФ и много других статусных мероприятий. По их результатам сформировался вопрос: хорошо, задачу создать источник инвестиционного спроса можно поставить, но где пример успешной реализации подобных действий? Где возможный сценарий?

Мы живем в мире, в котором 20 крупнейших управляющих активами контролируют движение примерно 30-ти трлн долларов. Это, кстати, на конец 2013 года. Статистика выборочная, но она достаточно поучительна для того, чтобы представить размер проблемы. Управляющих всего 20, но их руками перенаправляются гигантские потоки. Среди этих 20 управляющих - не было ни одного из Китая или из России. Один-два немецких игрока, несколько швейцарских, несколько из Франции, а все остальные - англосаксы. То есть, в мире существуют и крупные инвесторы, и долгосрочные инвестиции. Но у нас сопоставимых своих игроков нет. И следует ставить вопрос о том, чтобы создавать в России институциональных инвесторов - больших национальных игроков. Точно так же, как ставилась в свое время задача создать национального нефтяного чемпиона, и он у нас уже есть, причем глобального масштаба.

- А что мы реально имеем в России сейчас? Какова текущая ситуация с инвесторами и инвестициями?

- В результате кризиса сложилась совершенно иная картина. Выглядит она так. Источников инвестиций - как минимум три. Во-первых, деньги населения. Во-вторых, деньги от выплат по купонам и погашения облигаций. Эти деньги приходят постоянно, в обращении находятся облигации на достаточно большую сумму.

- Каков третий источник денежного ресурса?

- Третий источник - пенсионные средства. Важно, чтобы этот источник постоянно пополнялся. Сейчас из ПФР в негосударственные пенсионные фонды поступает приблизительно 250-300 млрд рублей в год. В целом процесс протекает достаточно стабильно. Если приток пенсионных денег будет стабильным и дальше, то рынок облигаций будет работать, потому что он живет ожиданиями. Если профучастники знают, что в марте-апреле придет 250-300 млрд рублей, то начинают уже с декабря жить ожиданием этих денег. Этот фактор заставляет всех двигаться.

А вот считать ли инвестиционным ресурсом депозиты населения и корпораций, потому что они уже заведены в финансовую систему - это вопрос. Банки уже инвестируют эти деньги, так или иначе: выдавая ли кредиты, покупая ли ценные бумаги, валюту и так далее. Хотя они и влиты в общие активы банковской системы, но банки вполне могут частично перенаправить их в другие сегменты, что на практике и происходит. В своих расчетах мы на этот ресурс все же ориентируемся.

Так или иначе, эти источники работают. По итогам прошлого года, сумма от первичных размещений облигаций на локальном российском рынке получилась больше, чем в 2013 году. А ведь тот год был рекордным! И тем не менее: 2, 7 млрд рублей в 2016 - против 2,6 млрд рублей в 2013.

- Если депозиты не брать в зачет, что тогда можно считать ресурсами сбережения населения - возможно, какие-то деньги лежат, что называется, под матрацами?

- Именно так. Причем объемы наличных средств на руках у населения довольно велики. По нашим расчетам, речь идет о сумме (на сегодня) порядка 8,3 трлн рублей. Если в долларах, то это 150-160 млрд долларов, - большая сумма. Оговорюсь, это наши расчеты.

И есть еще один источник, но пока он не задействован для пополнения ресурсной базы российского финансового рынка. Хотя привлечь его хотелось бы. Говорю о расчетах в национальной валюте.

Эта тема возникла не потому, что ввели санкции. Она связана с внешней торговлей, взаимными инвестициями, вывозом капитала. Вопрос таков: является ли российский рынок привлекательным? Хотят ли какие-то экономические агенты быть держателями рубля? Вывоз капитала - это хорошо или плохо? Полагаю: когда вывоз капитала имеет место, это не всегда плохо. Давайте пойдем от обратного. Если существует возможность спокойно репатриировать деньги, значит, это уже не преграда для инвестора. Что делать дальше - вопрос принимаемого риска. То есть, если говорить о размерах вывоза капитала, то конкретные цифры, которыми процесс описывается в РФ сейчас - не очень хороши; однако наличие самого механизма - это важная часть финансовой структуры, которой надо уметь пользоваться.

В 2012 году объем внешнеэкономических операций РФ составил около 900 млрд долларов. Если бы треть этого оборота была номинирована в нашей национальной валюте, то мы бы получили «бид» (заказ на покупку) на рубль в объеме 300 млрд долларов. Эти деньги надо во что-то вкладывать, если есть желание зарезервировать рублевую массу для покупки российских товаров и услуг. Таким образом, если бы часть российской внешней торговли была номинирована в рубле, это генерировало бы естественный спрос на рубль. Соответственно, эти деньги пришли бы на российский валютный рынок, рынок срочных депозитов и рынок облигаций (и облигаций федерального займа, ОФЗ, и корпоративных), рублевые сбережения и инвестиции стали бы длиннее по сроку и дешевле.

В структуре расчетов между РФ и странами ЕАЭС российский рубль доминирует (75%). Но в структуре международных расчетов РФ и БРИКС роль локальных валют (в том числе, рубля) невелика, хотя и растет. Интересно, что сейчас, когда спрос на рубль в международных расчетах еще мал, объем рынка российских рублевых облигаций - уже превышает 250 млрд в долларовом эквиваленте. Представьте его потенциал.

- То есть, российский рынок бондов мог бы прирасти на треть? Думаю, рынок мог бы удвоиться, как минимум. Но только, если бы формировался соответствующий запрос.

- Проблема в том, что из сегодня никто не попадает сразу в послезавтра: сначала надо пройти через завтрашний день. Вопрос о расчетах в национальной валюте - не политический, а экономический. Это вопрос осознанного создания долговременных источников роста нашего финансового рынка. Изначально, долгового рынка. Если сейчас переходить, пусть медленно - на расчеты в рублях с какими-то партнерами - это могут быть покупатели российских товаров, туристы - то это создаст поток будущих инвестиций в локальные российские инструменты - кредиты, бонды, проектные облигации и, конечно, акции.

- Значит ли это, что сейчас Россия продолжит интегрироваться в глобальную финансовую систему на существующих условиях?

- Сначала надо навести порядок дома. А сделано в плане наведения порядка немало. Российский рынок капитала стал открытой международной платформой. Его капитализация в настоящее время составляет порядка 570 млрд долларов. Объем рынка облигаций (всех, включая суверенные) - почти 500 млрд в долларовом эквиваленте. На этом рынке сегодня работают порядка 250 эмитентов. Иностранные инвесторы имеют прямой доступ через международные клиринговые системы Евроклир/Клирстрим. Практически все базовые западные практики работы с ценными бумагами вполне системно и качественно адаптированы в наше законодательство. В том числе, появилось фактически регулирование первичных размещений еврооблигаций через НРД. Инфраструктура соответствует принятым мировым стандартам: существует институт «трасти», нормой стала аудиторская отчетность по МСФО, биржевой листинг, центральный контрагент - и так далее. Эта платформа позволяет выпускать новые, системно значимые инструменты. Национальная валюта полностью конвертируется - такого сейчас нет ни у одной из стран БРИКС.

У России получилось создать финансовую инфраструктуру, вырастить профучастников и накопить опыт успешных сделок. Причем многое из перечисленного было сделано до введения санкций - и серьезно помогло преодолеть их последствия.

Вот представьте, идет шторм. В гавани находятся корабли разного водоизмещения, и в силу конструктивных различий они по-разному реагируют на стихию. Крупное судно, жестко закрепленное на якоре, шторм разобьет в щепки. Легкую же лодку будет сильно швырять, но она уцелеет - поскольку имеет возможность повторять движения волн. Кризис показал, что у отечественной финансовой системы есть возможность лавировать. Благодаря настойчивому переходу в 2015 году к инфляционному таргетированию и свободно плавающему курсу рубля наш финансовый рынок снова заработал. Было сложно понять еще в начале 2015 года, что случится в перспективе. Поначалу - единичные сделки, каждая собиралась в ручном режиме, и мы радовались, что за год сделали полдюжины синдицированных рыночных размещений корпоративных рублевых облигаций.

В феврале 2015 года Газпромбанк, являясь организатором и агентом, разместил выпуск биржевых облигаций АФК «Система» объемом 10 млрд рублей. Это размещение стало первой рыночной сделкой в корпоративном сегменте на локальном рынке в том году. Заявки на покупку подали более 20 инвесторов, книга была закрыта по нижней границе первоначального ценового диапазона.

Потом, уже в сентябре, мы провели синдицированное (вместе с «ВТБ Капитал», «Росбанк», «Sberbank CIB») дебютное размещение рублевых облигаций «Первой Грузовой Компании» общей номинальной стоимостью 5 млрд руб.

В октябре прошло еще несколько сделок. Как пример, мы разместили биржевые облигации ОАО «Силовые машины» на 10,0 млрд рублей, биржевые облигации Новолипецкого металлургического комбината, по открытой подписке.

Все эти сделки делали, рассчитывая, что хотя бы 50-60% спроса в них будет генерировать рынок, а не организаторы. Когда все, наконец, сложилось, мы сделали выдох и поняли: рынок заработал.

Тогда же, в 2015 году, случилась еще одна знаковая сделка. Три крупнейших российских банка - Сбербанк, ВТБ и Газпромбанк - стали организаторами синдицированного размещения облигаций федерального займа, привязанных к инфляции (ОФЗ-ИН). Инструмент дебютный, номинирован в рублях, сделан по российскому праву, использован канадский опыт. При этом размещение прошло таким образом, что 26% инвесторов в нем были иностранцами, из них 25% из Великобритании и США. Эта сделка - лучшее доказательство, что наша инфраструктура принята иностранными инвесторами.

Так что, возвращаясь к вопросу, у системы российских финансов есть платформа, на ее основе можно двигаться и развивать свой рынок.

- А куда двигаться?

- Направление тоже изобретать не нужно, потому что опорой конструкции финансового рынка является долговой рынок. Его преимущества очевидны: широкая база инвесторов, предсказуемость ожиданий, основные инструменты с защитой капитала (до сих пор). Сегодня в нашей системе обращаются недлинные деньги; поэтому инструменты тоже недлинные, но все это соответствует ожиданиям инвесторов. Профиль риска соответствующий, изменения в нем нарабатываются постепенно.

При ключевой ставке 17% бессмысленно было ожидать, что будут происходить первичные размещения акций. Кто будет входить в национальный фондовый рынок, если по этой ставки размещаются долги? Но сейчас ситуация уже другая. Мы провели этим летом знаковое размещение облигаций компании «РусГидро» по ставке 8, 2%. Кроме того, Сбербанк разместил с нами свой долг по ставке 8,30%. Причем сделка была знаковой: впервые такой крупный финансовый институт размещал облигации в тандеме с Газпромбанком. А потом мы со Сбербанком размещали и свои бумаги. В этих сделках активную роль начал играть и такой важный для рынков капитала институт, как синдикат. Важно, что рынок начинает работать и на уровне организаторов выпуска (через синдикат банков), и на уровне участия конечных инвесторов, что позволяет развивать команды продаж.

Во всех сделках, которые Газпромбанк делал в прошлом и текущем году, участвовало не менее 15-20 инвесторов. Помимо организаторов.

Так что мы делаем правильные шаги, через понятные механизмы и движемся в правильном направлении. Но остается вопрос об источнике инвестиций. И о том, с кем дальше развивать сотрудничество, однако это отдельная тема.

Тема, которая задана вашим первым и основным вопросом, - это позиционирование рубля как валюты не только внутренних, но международных заимствований. Вот если мы сумеем решить эту задачу, тогда у нас в России будут и те иностранные инвесторы, которые последуют за своими национальными эмитентами.

- Каким образом последуют?

- Представьте, что на российский рынок приходит иностранный суверенный заемщик. Например, страна БРИКС или даже ЕС. За мандаты такого суверенного заемщика конкурируют лучшие банки мира; в их облигации вкладываются крупнейшие инвесторы. Если такая страна придет и разместится в рублях в России, то за сопоставимой стоимостью (relative value) этих облигаций будут следить не только российские, но и те инвесторы, которые уже держат их облигации в своих портфелях.

Вот скажите, вы видели магазины, в которых бы продавали только галстуки одного, скажем, только желтого цвета? Ответ заранее понятен, спасибо. А каково развивать глобальную сейлз-платформу, продавая только российский риск? Это очень тяжелое упражнение. Альтернативная логика развития - это на своем рынке создавать ситуацию, когда к тебе приходят другие игроки и вместе с тобой инвестируют в инструменты нероссийских и российских эмитентов. А это возможно только в той валюте, за которую отвечаем мы. За доллар отвечаем точно не мы. А вот за рубль - да.

Поэтому, если мы позиционируем рубль как валюту международных заимствований, то должны стремиться формировать на российском рынке не только пул национальных инвесторов/эмитентов, но и пул иностранных игроков - эмитентов и инвесторов.

Такая логика, представьте, уже работает. Вернее, эта логика работает тоже. Например, в текущем году до 60%, и в некоторые месяцы даже до 80% первичных размещений ОФЗ купили иностранцы, причем многие из них - индексные фонды.

- Но это же просто керри трейд?

- Не просто керри трейд. По рублю ставка высокая, по доллару ставка ниже, инфляция в России около 4%, так что можно купить хороший объем госдолга и заработать на разнице ставок, все так. Но при этом надо уточнять ключевые слова: валюта облигаций какая? Рубль. Инфляция кем контролируется? Российскими регуляторами. Законодательство чье? Российское. Платформа чья? Отечественная. При этом объем бумаг - большой, ликвидный. Соответственно, сегодня выпуски ОФЗ -сделки на миллиарды долларов. Система работает. Это прекрасно.

Надо двигаться дальше. Можно разворачивать в том же направлении крупных российских корпоративных заемщиков. И по факту, на рынке сейчас происходит именно это.

В прошлом году российские компании, которые в силу санкционных ограничений не могут выходить за деньгами на западные рынки, активно работали на рынке российском. Компании «Транснефть», «Газпромнефть» заняли на отечественном рынке рублевые суммы в эквиваленте больше миллиарда долларов - каждая. Имею в виду, заняли по сумме выпусков, причем построив при этом свои долговые кривые.

- Но иностранный инвестор не может зайти в эти инструменты.

- Мы создаем инструменты для себя. У нескольких российских компаний сформировалась нормальная кривая доходности. Чем больше они занимают, тем более четко выстраивается кривая. Захотят с этими эмитентами работать иностранцы - пусть приходят. Речь идет о том, что подходить к этому столику в принципе есть смысл, поскольку за ним классно сервируют. При этом здесь также есть компании, которые не находятся под санкциями и у которых тоже великолепная кривая. Та же РЖД, например, Россети, ФСК, присмотритесь к РусГидро.

То есть, за последние три года картинка нашего рынка изменилась не только количественно, но и качественно. Объемы выпусков корпоративных облигаций постепенно начинают нарастать. «Роснефть» в конце 2016 года заняла около 40 млрд рублей одним выпуском, и весь объем этих бумаг ушел в рынок. Если объемы заимствований (в том числе, по сумме выпусков) будут нарастать и достигать 1,0-1,5 млрд (в пересчете на доллары), то это будут очень ликвидные бумаги, сопоставимые с евробондами. Вот в этом направлении движение и идет.

- Из России ушел ряд крупных глобальных инвестбанков (они создавали активность на рынке акций), а также закрылись западные рынки для российских заемщиков. Можно ли считать, что эти факторы тоже работают на бондизацию?

- Если говорить об уходе западных банков, то многие ушли из-за собственных проблем. И не только из России. А есть инвестдома, которые из России не ушли: продолжает работать «Джи Пи Морган», «Сити», «Дойче банк».

Эти сюжеты не стоит связывать с бондизацией. А вот если спрашивать, есть ли у нас шанс реализовать стратегию бондизации, то я отвечу: да. Все шансы у нас есть. На рынке ОФЗ сегодня обращается целая линейка инструментов: с фиксированной ставкой, с плавающей ставкой, с привязанной к инфляции ставкой, причем они расторгованы по разным срокам. Давайте просто перечислим текущие тенденции.

Происходит замещение банковского кредитования. Доля облигаций в объеме корпоративного долга выросла с 31% в 2010 году до 36 % итогам 2016. И продолжает расти. Если б этот инструмент был невыгоден для эмитентов, они бы просто не стали его выпускать. Но рынок растет. Это значит, что на нем происходит совпадение желаний инвесторов и эмитентов.

Ключевая ставка снижается. И, думаю, будет снижаться еще. Растет доля локальных размещений: с 50% в 2010 году - до 81% в 2016.

Важно понимать, что долговой рынок, в отличие от банковского, расширяет количество участников. В банковском кредитовании участвуют только банки, причем они имеют лимиты на заемщика. А в кредитовании на облигационном рынке более 50% участников сегодня - не банки. И мы видим активное участие разных категорий инвесторов: страховых фондов, пенсионных фондов, населения.

И вот о населении стоило бы сказать особо. Создание инструментов для населения - новое перспективное направление работы. Минфин, как мы знаем, сделал сейчас выпуск ОФЗ для населения. Очень важно, чтобы этот тренд был сейчас поддержан на региональном уровне. Я думаю, будут востребованы региональные облигации для населения.

- Скажем, я живу в Костроме - и поэтому покупаю облигации, скажем, Фонда развития Костромы?

- Или Томской области, или ЯНАО - и так далее. А за этим шагом будет сделан следующий, который предусматривает финансирование через рынок части региональных расходов, причем социально значимых - на здравоохранение, на спортивные комплексы, медицинские центры. Эти расходы предусмотрены в региональном бюджете. Под будущий расход регионального бюджета в текущем режиме они финансируются за счет банков. А банки создают дорогу для участия населения. Здесь важна роль ГЧП, и наш Банк на этом делает упор. Причем население на первом этапе покупает бонды, а дальше видит, что на эти деньги рядом с их собственным домом построили бассейн. Или медицинский антираковый центр. И так далее. Это и есть, по сути, краудфандинг.

Тут также есть своя последовательность. Регионы, у которых нет облигаций, должны выйти на рынки капитала и получить там финансирование по рыночным ценам. Следующий проект развития будет уже учитывать реальный риск этого региона плюс небольшая премия. А дальше - пошло-поехало!

Сейчас средневзвешенная стоимость акционерного капитала даже крупных российских компаний составляет около 13-15%. И это если речь идет только о самых больших бизнесах! При этом даже такие акции не расхватывают. А сила бондизации в том, что последствия описанной схемы краудфандинга для населения более чем наглядны, построенные детские сады руками можно будет потрогать.

Для реализации такой схемы работы не все предпосылки (заложенные в национальной финансовой системе) вызрели в достаточной степени. Но сегодняшняя среда позволяет работать в этом направлении. Поэтому не скучно.

Каждый день, работая над конкретным усовершенствованием, мы получаем мультипликативный эффект. Скажем, сейчас несколько ведущих российских компаний разместили свои облигации по ставке немного выше 8%, мы обсуждаем это как знаковое явление.

Но надо идти дальше - а значит, снижать ставки. Передвинуться же с планки 8% вниз - скажем, на 2% - очень тяжело психологически, такое не происходит в один момент. Но это тоже произойдет. Поэтапно, через уже имеющийся инструментарий. Через постепенное добавление новых инструментов с дополнительным риском, в том числе, без защиты капитала. Скажем, появятся конвертируемые облигации по российскому праву. Это будет уже следующей степенью усложнения. Путем к совершению акционерных сделок. Мы обязательно придем к таким сделкам, просто другим путем, скорее снизу вверх - от опыта. Если сложившиеся тенденции сохранятся - а для их сохранения есть все условия - то, возможно, это случится уже к началу следующего года.

Акционерные сделки - вершина рынка; но попасть туда можно разными путями. Кто-то вбивает крючья в скалу, а кто-то летит на вертолете. Но сделки есть и это сделки успешные. Возьмите, например, последнее размещение акций «Полюса».

- Нужно ли нашему рынку сотрудничество с Китаем?

- Год назад на российском рынке были созданы необходимые и достаточные условия для размещения облигаций в юанях. «Ай Си Би Си Банк» может и размещать облигации, и делать клиринг. Создан канал, через который китайские и международные инвесторы могут в России покупать инструменты, номинированные в юанях.

Но произошло еще не все необходимое. Китайский регулятор еще не разрешил китайским материковым инвесторам выходить на чужие рынки (какие бы то ни было) и покупать там облигации, даже в юанях. Эти процессы были приторможены в конце 2015 года властями страны в целях борьбы с вывозом капитала. Но достаточно много юаневой ликвидности уже находится за пределами Китая. Юань стал достаточно активной валютой в международной торговле. Выручка от экспорта не всегда ввозится в Китай, она аккумулируется, в том числе, на офшорных центрах. По разным оценкам, объем этой офшорной ликвидности не опускается ниже уровня 200-250 млрд в долларовом выражении.

Дальнейшему развитию российско-китайских экономических отношений способствовал бы запуск депозитарно-клирингового моста. Развитие пула юаневой ликвидности в Москве создало бы еще один сегмент на нашем финансовом рынке. Китайский рынок вполне может быть интересен и нашим инвесторам, там много возможностей. Наконец, мы могли бы перейти на торговые расчеты в национальных валютах, создав инструменты инвестирования и сбережения в них, и рынок этих инструментов на биржах России и Китая.

Думаю, китайские инвесторы на наш рынок придут. Первый шаг сделать непросто. Работа идет ежедневно. Всегда существует определенная последовательность действий. Сделаем - расскажем.