Дмитрий Глазунов (Вестник НАУФОР №6-7 2011)

Дмитрий Глазунов, партнер, адвокатское бюро "Линия права".

ЛИДИРОВАТЬ НА РОССИЙСКОМ ПРАВОВОМ ПОЛЕ. Интервью.

Группа Волошина - серьезная экспертная сила, цель которой - выработка конкретных рекомендаций по изменению законодательства.

Дмитрий Глазунов, партнер адвокатского бюро "Линия права", рассказывает главному редактору журнала "Вестник НАУФОР" Ирине Слюсаревой об основных игроках российского рынка юридических услуг и о перспективах государственно-частного партнерства.

- Что представляет собой сейчас российский рынок юридических услуг в финансовой сфере? Какие навыки на нем востребованы и с кем приходится конкурировать?

- В настоящий момент этот рынок представляет собой достаточно конкурентное поле. Он оживился после кризиса. И возможно, как ни в какой другой сфере, здесь чувствуется очень сильное влияние иностранных юридических фирм. Конкуренцию они составляют, прежде всего, российским юридическим фирмам - причем как за клиентов, так и за квалифицированные кадры.

На рынке труда конкурировать с западными фирмами достаточно сложно, поскольку у российских компаний традиционно гораздо ниже ресурсная база, ниже выставляемые клиентам ставки, и к тому же нет никакой подпитки, а иностранным юридическим фирмам ее оказывают материнские компании. Таким образом, условия конкуренции достаточно жесткие. Тем не менее, российские юридические фирмы на этом рынке тоже развиваются. Например, "Линия права" в этой конкурентной среде смогла найти свою нишу и успешно в ней развиваться.

- Какие услуги сегодня реально востребованы?

- Клиенты стали открывать ранее секвестрированные бюджеты на внешние юридические услуги. Идет рост операций в сфере рынков капитала. Причем за счет операций не только с давно известными рынку корпоративными облигациями, но также с РДР, иностранными ценными бумагами. Прошлый год открыл колоссальные возможности для бизнеса по структурированию и предложению рынку новых инструментов, что влечет увеличение спроса на услуги в этом секторе. Рынок юридических услуг в секторе слияний и поглощений тоже несколько активизировался, причем, в том числе за счет иностранного спроса.

Колоссальный интерес проявляется к услугам по сопровождению сделок государственно-частного партнерства. Помимо серьезной законотворческой работы, уже пошли реальные проекты в форме концессий - после недавних поправок в закон о концессионных соглашениях стали более привлекательны проекты в области ЖКХ.

- Можно ли сказать, что основные игроки этого рынка - англосаксонско-американские юридические фирмы?

- Да, именно так. Можно даже их перечислить. Это "Бейкер и Маккензи", "Вайт энд Кейс"…. Они являются основными игроками в сегментах capital markets и M&A. Кто-то из них более силен в секьюритизации, кто-то - в сделках слияния-поглощения. Но все они, так или иначе, активно присутствуют в России. В активе любой из них - поддержка материнских офисов, прочные связи, наработанные за рубежом, сложившаяся (также за рубежом) репутация, возможность предоставлять здешним клиентам рекомендации, получаемые из зарубежных офисов.

Из российских юридических фирм на отечественном рынке финансовых услуг серьезно присутствуют немногие. Это "Гольцблат и партнеры", "Егоров и партнеры"….

Для нас финансовый рынок - основная специализация. Мы стараемся позиционировать себя как фирму, предлагающую инновационные продукты, а не работающую по готовым решениям. И в этом видим свою сильную сторону, в отличие от большинства иностранных юридических фирм, которые, скорее, привыкли работать в рамках стереотипов и моделей, созданных за рубежом. Мы же видим свою задачу в том, чтобы развивать инструменты, которых не существует.

В этом смысле для нас показателен был и 2010, и нынешний, еще не завершившийся год - мы участвовали во многих сделках, которые еще никто не делал. И кроме нас никто, по сути, за такие сделки не берется.

- О каких именно сделках идет речь?

- Партнеры-основатели компании "Линия права" обладают уникальным пониманием тренда развития государственного регулирования отрасли, поскольку имели активную практику в области рынков капитала с 2000 года.

Проекты, в которых мы участвовали, были связаны с выпуском долговых инструментов, сопровождение которых является ключевой компетенций нашей компании.

В период с 2008 по 2010 год (то есть во время мирового финансового кризиса) нами были разработаны и реализованы несколько принципиально новых для долгового рынка схем совмещенной реструктуризации локальных облигаций. Российский рынок корпоративного долга перед кризисом рос очень быстро и без особых проблем. Поэтому, когда в кризис проблемы появились, то возник дефицит специального регулирования. Не было издано ни одного нормативного акта, направленного на регулирование вопросов реструктуризации долга, в том числе института собрания облигационеров; exchange offer; правил tender offer и т.п. В этих условиях наши специалисты смогли снабдить долговой рынок инструментами для спасения компаний. В связи с этим, мы сопроводили большинство проектов реструктуризации публичных заимствований в стране.

- Как, по вашему мнению, в целом распределены практики и клиенты между иностранными и российскими юридическими компаниями?

- Судебной практикой в основном занимаются российские компании. Клиенты корпоративной и M&A практик выбирают консультанта в зависимости от цены сделки - чем она выше, тем больше предпочтения отдают иностранным компаниям.

В сферах банковского права и на рынках капитала, повторюсь, господствуют иностранные юридические компании ("Линия права" - единственное исключение).

Клиенты крупного и среднего масштаба диверсифицировали свою консультационную среду и обращаются и к российским, и к иностранным консультантам. Мелкий бизнес работает с российскими компаниями. Иностранные компании-клиенты предпочитают иностранных консультантов своей же юрисдикции, имеющих офис в Москве. Не обязательно международных и глобальных, часто приходят к локальным иностранным компаниям.

Наконец, значительная доля юридических вопросов по-прежнему решается внутренними юристами клиентов.

- Ваша стратегия основана на допущении, что у российского финансового рынка есть некая специфика, и ее надо учитывать, для того чтобы быть здесь успешными?

Специфика заключается в стадии развития. Российский рынок, безусловно, не так развит, как английский, американский и немецкий рынки. Тем не менее это уже рынок с развитым законодательством о рынке ценных бумаг, развитой инфраструктурой. Нужно лишь усовершенствовать инфраструктуру и преодолеть пока еще существующие барьеры. Но ведь у каждой страны, у каждой юрисдикции есть своя специфика.

Большинство иностранных юридических фирм происходит из англосаксонской традиции права и зачастую использует инструментарий, который получил активное развитие в этом правовом поле. В России эти правила не всегда работают, потому что здесь другая правовая конструкция. И в ряде случаев часть сделки совершается по английскому праву, часть - по российскому.

Вообще английское право очень активно используется и очень удобно для участников рынка. Тем не менее, живя в стране континентального права, надо стремиться работать в сфере инструментов, привычных для работы в этой системе.

- По итогам исследования юридического рынка, подготовленного британским рейтинговым агентством Chambersand Partners, адвокатское бюро "Линия права" является единственной национальной фирмой, рекомендованной на рынках капитала. Что это значит для клиентов, что это значит для "Линии права"?

- Мы воспринимаем эти результаты как заслуженную оценку. Без преувеличения, на рынке капитала среди российских юридических фирм мы пока не видим себе конкурентов. НАУФОР признала нас лучшей юридической службой по итогам 2010 года: эта номинация тоже подтвердила наше лидерство.

- В каком состоянии находится рынок секьюритизации после кризиса?

Пока согласно российскому законодательству в России можно использовать только ипотечную секьюритизацию. Был принят специальный закон об ипотечных ценных бумагах, и появились первые сделки (реализовано порядка шести-семи сделок).

До этого вся секьюритизация российских активов происходила в иностранном правовом поле с созданием иностранного SPV и передачей туда активов. То есть структуры были полностью офшорными. В докризисные времена сделки этого типа совершались достаточно активно. Многие банки пользовались такими инструментами для пополнения капитала.

Последние три-четыре года (если не брать кризисный спад) отмечается сильный интерес участников ипотечного рынка к работе в российском правовом поле. Этот интерес связан с потенциально возможным размещением инвестиционных бумаг по российскому законодательству. Секьюритизация остальных активов пока, к сожалению, специально не регулируется российским законодательством, хотя соответствующий законопроект давно подготовлен и находится в стадии межведомственного согласования. Однако процесс затягивается, и света в конце тоннеля пока не видно.

Тем временем появился новый пласт регулирования, который (с точки зрения улучшения ситуации с секьюритизацией) тоже будет работать. Имею в виду законодательство о допуске иностранных ценных бумаг к размещению и обращению в России. Это принципиально важная для России законодательная новелла, которая появилась в Законе о рынке ценных бумаг два года назад. Она представляет из себя целый блок регулирования, посвященный вопросам допуска иностранных ценных бумаг к обращению в России.

- Почему вы связываете эту возможность с секьюритизацией?

Существует мнение, и мы пытаемся его подтвердить (участвуя в ряде сделок), что путем использования этого механизма можно совершать сделки секьюритизации через передачу актива зарубежной компании. Она выпускает бумаги, которые затем будут размещаться и обращаться в России. По сути дела, таким путем решается проблема отсутствия в России специального регулирования для сделок секьюритизации иных активов, кроме ипотечных.

Мы надеемся, что сделки, в которых мы участвуем, в этом году закроются, и появятся первые практические примеры такого подхода.

Этот инструмент, как мне кажется, еще недооценен участниками рынка. Но это дело ближайшего будущего, поскольку он предоставляет революционные возможности переносить инструменты, созданные в иной юрисдикции, на российское правовое поле. Это позволяет говорить о введении возможности сочетания инструментов английского правового поля с российской правовой структурой. Все, что традиционно считалось препятствием для развития финансового рынка, может преодолеваться через применение этого инструмента.

То есть возникает возможность делать тот или иной финансовый инструмент за рубежом, структурировать его в соответствии с той юрисдикцией, которая наиболее удобна участникам, обходя барьеры и недостатки российского правового поля с точки зрения структурирования внутреннего продукта, а далее размещать этот продукт в России и предлагать его российским инвесторам. Пока эта возможность, повторюсь, не до конца оценена, хотя мы отмечаем большой интерес участников рынка. В ее появлении есть большая заслуга и ФСФР, и конкретно Владимира Миловидова.

Будучи руководителем ФСФР, Миловидов провозглашал законодательство об обращении иностранных ценных бумаг одним из приоритетов. Мне кажется, сейчас задача, которую он ставил, в полной мере выполнена и однозначно является существенным вкладом в процесс строительства международного финансового центра.

- Вы сказали, что есть другие типы сделок, помимо ипотечных, по которым секьюритизация тоже могла бы быть интересна. Какие это сделки?

Потребительские кредиты, лизинговые платежи, платежи по кредитным картам. Но не только.

Секьюритизации может быть подвергнут любой длинный по времени гарантированный денежный поток. Будущие платежи трансформируются в ценные бумаги. Это традиционная техника, и на Западе уже давно научились секьюритизировать все что угодно - вплоть до такой экзотики, как, скажем, доходы от возмещения бюджетом НДС и прочих обязательных платежей, или доходы от коммунальных платежей.

Ну а потребительские кредиты, лизинговые платежи и платежи по кредитным картам - это вообще азбука секьюритизации, не говоря уж об ипотечных кредитах.

- Вы сказали, что пакет законов по секьюритизации застрял в Государственной думе. Обычно в парламенте трудно проходят те законопроекты, которым кто-то противодействует…

Я бы не сказал, что есть серьезные противодействующие стороны. Это закон достаточно технологичный с точки зрения инструментария и вопросов, которые в нем решаются, в нем нет ничего революционного и политического, что могло бы вызвать противодействие. Просто, наверно, нет толкача, который довел бы дело до конца.

Этот законопроект рожден ФСФР, мы тоже принимали участие в его разработке, но где он сейчас находится, я не знаю.

- Вы сказали, что возможности выхода иностранных ценных бумаг на российский рынок сейчас недооценены. Какие практические меры нужно предпринять (и кто их должен предпринять?), для того чтобы эта возможность увеличилась?

Практические меры - это заключение первых сделок и затем их популяризация. Людям нужно объяснить, в чем заключается новая возможность. Основным проводником этой новой идеи могут являться крупные иностранные банки (Морган Стенли, Джей Пи Морган, Голдман Сакс), которые активно общаются с иностранными клиентами и рассказывают им о том, что представляет собой российское правовое поле, что на нем можно делать и чего нельзя.

- То есть именно способ выпуска ценной бумаги за рубежом и затем привнесения ее сюда удобен и выгоден?

С точки зрения секьюритизации других возможностей пока нет. Даже если не говорить о секьюритизации, есть масса компаний, которые оперируют в России, но юридически их бизнес структурирован на Западе. Типичный пример - Яндекс. Это российская компания, которая имеет основной бизнес здесь, но ее головная структура - это зарубежная компания. И IPO Яндекса было размещением не российских акций, а акций зарубежной компании.

- Сейчас принят закон об инсайде. Как вы комментируете последствия этого события?

Инсайд - отдельная большая тема, стародавний и болезненный для российского рынка вопрос. Проекту закона до его вступления в силу было более десяти лет.

Как известно, инсайд - это существенная доля правового регулирования на рынке ценных бумаг. Большим достижением для российского рынка является то, что закон вступил в силу, пусть даже после многочисленных обсуждений и многократных переписываний. Как и любой новый закон, он требует времени для того, чтобы рынок к нему адаптировался, чтобы появилась практика его применения, судебная практика рассмотрения споров. И, безусловно, несколько ближайших лет мы будем этим заниматься, в том числе как юридическая фирма.

То, что закон принят и разработан целый ряд подзаконных актов к нему - большая заслуга ФСФР. Для российского фондового рынка это огромная подвижка, поскольку считалось, что без законодательства об инсайде российский рынок не может войти в число развитых рынков, что это очень важная составляющая, отсутствие которой не позволяет сделать рынок прозрачным, а формирование цен на нем справедливым.

Однако реальная работа закона - вопрос достаточно далекого будущего.

- Сильные опасения вызывала перспектива уголовного преследования по некоторым статьям закона…

- В развитых странах преследование за инсайд содержит в себе элементы уголовных санкций, зачастую весьма суровых. В американской практике речь может идти о многих годах тюремного заключения.

В России перспектива применения уголовных санкций вызывает у людей шок. Наверное, это правильно, поскольку развитие процессов в области уголовного права, мягко говоря, зачастую не выглядит безусловным. С другой стороны, без жестких санкций инструменты, предусмотренные в законе, не будут работать. Может быть, уголовное наказание нужно вводить не сразу, а когда возникнет практика применения этих инструментов.

- Но ведь есть административное право. Может, стоит не сразу сажать, а сначала деньгами наказывать?

- Уголовное наказание предусмотрено за очень серьезные нарушения. В менее серьезных случаях применяются административные санкции.

- Вот на рынке Гонконга применение уголовных мер "подвесили". То есть приняли антиинсайдерское законодательство и пообещали, что когда-нибудь меры уголовного характера к нарушителям тоже будут применяться, но пока что они не вступили в силу. Тем самым, с одной стороны, удовлетворили претензии англосаксонских коллег, а с другой - учли несовершенство национального правоприменения.

Видимо, и мы пойдем по этому пути, потому что пока уголовные санкции также отложены.

Но мне кажется, что они нужны. И нужны не только при искоренении инсайдерских практик, но и за иные серьезные нарушения на рынке ценных бумаг. Любая норма права является таковой только тогда, когда действует санкция за ее нарушение. И санкция должна быть соразмерна нарушению. Пока у нас не будет жестких санкций за те или иные нарушения, все будут нарушать закон.

- Было бы интересно обсудить круг вопросов, связанных с созданием МФЦ.

С того момента, когда была создана группа Волошина, процесс строительства МФЦ заметно активизировался, и это можно только приветствовать.

Мы участвуем в работе группы Волошина. Это очень серьезная экспертная сила, цель которой - выработка конкретных рекомендаций по изменению законодательства. Эти рекомендации уже сейчас вынуждены учитывать наиболее авторитетные (и традиционно считающиеся сильными) центры принятия решений в области изменения права - Совет по кодификации при президенте и Главное правовое управление при Администрации президента. Рекомендации, выработанные группой Волошина, сейчас имеют все большую и большую силу, потому что там действительно собраны очень сильные эксперты в области финансового рынка.

В группу входят, конечно, не только эксперты в области финансового рынка. Но центром внимания трех и семи подразделений (входящих в группу Волошина) является именно совершенствование инфраструктуры российского рынка, а также гражданского законодательства в аспекте его распространения на финансовый рынок.

- О каких подразделениях речь?

- Имею в виду подразделения по общегражданскому праву, по корпоративному управлению и по инфраструктуре фондового рынка.

Остальные подразделения группы Волошина рассматривают другие вопросы: коммунальные, транспортные, инфраструктурные и так далее.

Сейчас конкретно можно наблюдать, как отражаются результаты работы подразделения по общегражданскому праву (входящего в группу Волошина) применительно к проекту Гражданского кодекса. Проект ГК, как известно, подготовлен Советом по кодификации, в который входят общепризнанные столпы гражданского права, такие как Витрянский, Суханов, Яковлев и другие. Так вот, уже многие из предложений, выработанных подразделением по общегражданскому праву, учтены и, будем надеяться, войдут в итоговый текст. Это очень важные новеллы, для российского права они являются революционными.

Многие вещи, которые традиционно играли роль барьеров в российском праве (невозможность сделать безотзывную доверенность и прочие фундаментальные вещи), решаются в проекте гораздо более привлекательным и гибким для участников финансового рынка образом. Тема международного финансового центра многогранна. Но, наверно, основным ее элементом должно являться изменение сознания участников финансового рынка в отношении российского правового поля. Мне так кажется.

Конечно, функционирование группы Волошина (и ей подобных) будет способствовать этой цели. Наша задача как юристов - также способствовать этому процессу и вносить свой вклад. Это, собственно говоря, и происходит. Все основные российские юридические фирмы сейчас объединились для участия в обсуждении Гражданского кодекса и совершенствования корпоративного законодательства для акционерных обществ. Все понимают, что на данном этапе чрезвычайно важно включить в текст, который готовится, максимальное количество принципиальных и желаемых изменений.

- Каковы основные пожелания в этом плане?

- Я говорил уже о частных вопросах.

Например, недостатки регулирования акционерных соглашений. В том виде, в котором существует этот инструмент сейчас, он несколько однобок. Черт кроется в деталях, как говорится.

Или вопросы, связанные с возмещением убытков. По российскому праву суд имеет право снизить неустойку, предусмотренную сторонами, если сочтет ее несоразмерно большой. Все согласны с тем, что это несправедливо. Раз стороны договорились именно о таком размере неустойке, то причем тут усмотрение суда?

Несовершенных новелл много. В целом я бы охарактеризовал направление, в котором предполагается их менять, так: предоставление участникам рынка большей гибкости, большей возможности регулировать правоотношения по своему усмотрению, устанавливать те или иные закономерности развития, формулировать договоры более гибко, чем это возможно сейчас. Оставляя при этом регулирование для физических лиц более консервативным, чтобы не было злоупотреблений.

- Что можно сказать о перспективах государственно-частного партнерства как формата?

- Это очень интересная и перспективная тема. В зарубежных странах ГЧП - это огромнейший пласт сделок, очень капиталоемких. Это фактически любые сделки в области инфраструктуры (строительство дорог, мостов, аэропортов, туннелей и прочее). В нашей экономике чрезвычайно важно продвигать этот формат, поскольку это - единственно возможный цивилизованный путь привлечения частного капитала в крупные проекты.

Сейчас мы только в начале пути. Как известно, есть закон о концессиях, который несовершенен. Обсуждаются поправки в него. Есть законодательство на уровне субъектов. Здесь я бы выделил Санкт-Петербург с его законодательством о государственно-частном партнерстве; там реализуется ряд проектов в этом направлении, - Западный скоростной диаметр, Орловский туннель, аэропорт Пулково.

Но все это пока только начало. В этой области мы многого ожидаем от нового Гражданского кодекса и, конечно, от совершенствования закона о концессиях. Эта отрасль принципиально новая для России, мало кто в ней разбирается (и это замечательная отрасль для специализации). Но у нас в ней специализируются, по меньшей мере, два партнера. Так что будем развивать направление ГЧП так же активно, как и capital markets.

- Если мы стоим в начале пути, то какова должна быть ближайшая крупная станция?

- Либо отдельный закон о государственном частном партнерстве, либо совершенствование закона о концессиях. В принципе в рамках концессионного закона можно решить очень много вопросов. Если это удастся сделать в ближайшее время, тогда у нас хорошее будущее в этой сфере.

- Что можно считать ближайшим временем, и какие силы могут быть заинтересованы в ГЧП?

- Не говорю о государстве, которое заинтересовано в этом по определению. Наверно, заинтересованы крупные операторы по строительству инфраструктурных объектов. Но мне кажется, что у них недостаточно лоббистских возможностей в России. И тут, наверно, не обойтись без серьезной поддержки юристов, которые специализируются на этом рынке, чтобы продвигать формат ГЧП в государственных органах.

- Могут ли сейчас российские юридические фирмы полностью сопровождать крупные сделки (не привлекая иностранцев в сопартнеры)?

- Приходится констатировать, что вопрос упирается в применимое право, в частности английское. В связи с этим на юридическом рынке востребованы квалифицированные в этом праве юристы. Однозначно российские юридические фирмы уже начали обслуживать крупные сделки, получая от клиента мандат единственного консультанта по сделке.

Только далее стратегия работы с проектом у разных фирм разная - одни нанимают в штат юристов по английскому праву, другие используют национальные (английские) юридические фирмы.

Оба подхода обеспечивают качество, а, главное, дают российским консультантам возможность централизованно управлять юридической стороной проекта и нести перед клиентом всю полноту ответственности за эту работу.