Сергей Васильев (Вестник НАУФОР №12 2011)

Сергей Васильев, председатель совета директоров ИГ "Русские фонды"

"СВОЙ ДОМ ЗА СВОИ ДЕНЬГИ" Интервью.

За прошедшие годы был создан некий набор финансовых институтов, заточенных на то, чтобы гнать поток, вал

Председатель совета директоров инвестиционной группы "Русские фонды" Сергей Васильев рассказывает главному редактору журнала "Вестник НАУФОР" Ирине Слюсаревой о том, почему усиливать внутрироссийские офисы правильнее, чем создавать новые в Гонконге или Лондоне.

- Сергей Анатольевич, по какой логике строилась структура группы "Русские фонды"?

- Если попытаться короткой фразой описать "Русские фонды" как группу, то упрощенно это классический инвестиционный банк плюс фонд прямых инвестиций. Наше отличие от классического инвестиционного дома заключается, может быть, в том, что у нас в процессе исторического развития сложилась многобрендовая структура.

Действительно, для классического инвестиционного банка не вполне обычно, когда корпоративное финансирование, управление активами и брокеридж существуют под разными брендами. Например, управлением активами у нас занимается компания "Паллада Эссет менеджмент", корпоративное финансирование - исторически под "Русскими фондами", а брокеридж - под "Проспектом". (Точнее, сегодня наш брокеридж - это уже тоже несколько брендов: классический брокер "Проспект"; онлайн-брокер "Ай Ти Инвест"; есть еще украинский брокер "Укранет Проспект").

Развиваясь, мы приняли для себя многобрендовую философию. Так сложилось. Мы начали историю как "Русские фонды", затем купили брокерскую компанию "Проспект", и показалось жалко убивать устоявшийся бренд. После "Проспекта" состоялся ряд сделок в области эссет-менеджмента, когда мы продавали, потом покупали и объединяли несколько компаний. В результате базовой компанией группы стала "Паллада Эссет менеджмент".

Большое количество брендов отличает нас от классического инвестиционного банка. Но по сути мы ничем не отличаемся от других. Хорошо это или плохо? В текущем состоянии финансового рынка мы видим в этом больше плюсов. Наверное, можно говорить о том, что приходится управлять многими брендами, тратиться на маркетинг. Но кроме этого, есть еще и вопросы мотивации, бюджетирования, бизнес-задачи, которые стоят перед каждым подразделением, плюс уже накопившаяся под тем или иным брендом клиентская база. В совокупности сегодня правильнее и легче работать именно с такой структурой. Каждой из компаний можно ставить отдельные бизнес-задачи, и они будут их реализовывать именно как отдельные компании (не как подразделения чего-то целого). Это первое.

А второе - по ходу развития иногда возникает потребность в дополнительных партнерах, в разных видах бизнеса. Тогда правильнее иметь партнера в отдельном бизнесе, нежели мелкого миноритарного партнера в бизнесе общем. Мне кажется, когда сейлз или брокер имеет акцию какого-то холдинга, которая отвязана от его прямых проектов и результатов, то это менее интересно, чем если он заинтересован в акциях своей конкретной компании. В частности, исторически часть акций компании "Ай Ти Инвест" находились во владении менеджеров. Мы считаем важным и далее развивать эту компанию в такой композиции. У нас есть отдельные партнеры и в компании "Проспект". Такая конфигурация нас устраивает, и в сегодняшних кризисных условиях она более устойчива.

Таким образом, все направления классического инвестиционного банка у нас присутствуют, но существуют под разными брендами.

Все остальные проекты группы - это, по сути, проекты прямых инвестиций, где мы участвуем, привлекая или свои средства, или средства партнеров, или ищем соинвесторов. В одних проектах у нас контрольный пакет, в других - блокирующий. Какие-то проекты мы продаем, какие-то покупаем. Весь остальной набор бизнесов (от добычи золота до туризма) - это проекты прямых инвестиций, в которых участвует группа.

Так что, при кажущемся многообразии, все достаточно просто и традиционно для инвестиционной компании.

- Когда в России начинался ценнобумажный бизнес, не было других моделей, кроме англосаксонской - которая подразумевает крайне технологичный бизнес, масштабируемый, стерильный, жестко выдержанный в определенном формате. Не приходилось ли вам думать, что финансы могут иметь национальную специфику?

- Правильно ли в России инвестбанк делать в виде колхоза? Вы это имеете в виду?

- Правильно ли делать инвестбанк в модели, учитывающей особенности нашей ментальности. И кстати, даже в англосаксонской модели загнать всех в одинаковые форматы не получается.

- Я бы иначе взглянул на этот вопрос. На сегодняшнем рынке вообще происходит глобальная ломка стереотипов. Это касается и российского рынка, и, в большей степени, даже западного рынка.

Мне кажется, что водораздел проходит не между англосаксонской моделью и нашей (более общинной, что ли). Финансовый кризис ведет к слому модели всеобщей глобализации. А модель нашего финансового рынка в последние годы была подстроена именно под глобализацию. То есть, говоря более детально, за прошедшие 20 лет был создан некий набор финансовых институтов. Основной их задачей была гонка за глобализацией. Под нее подстраивался финансовый рынок, в частности, инвестиционные банки. Технологизированность, о которой вы говорите, была заточена на то, чтобы гнать поток, вал. Скажем, еще десять лет назад в России не было массового ритейлового кредитования. То, что у нас банки будут заниматься потребительским кредитованием, если честно, даже в голове особенно не укладывалось. А к 2008 году это стало нормой жизни. Так работал весь мир - Америка, Европа, Азия.

Шло массовое кредитование всего и вся, за счет чего достигалось увеличение потребительского спроса.

Все банковское сообщество в России перестраивалось под эту модель. Выросла масса новых банков и подразделений банков.

Если касаться фондового рынка, то и практика проведения IPO, и правила работы через биржевые структуры (которые были источником ликвидности) вынуждали крупных российских эмитентов или выпускать глобальные расписки (ADR, GDR), или проводить первичное размещение на Западе. Это тоже было веянием времени, потому что глобальные рынки собирали ликвидность в тех местах, где ее легче собрать. Глобализация подстраивала под себя инфраструктуру российского рынка. Ведущие инвестбанки затачивали себя под крупные размещения на западных площадках. Тот факт, что деньги были там и эмитенты легко там размещались, настраивал практически всю нашу внутреннюю структуру. И вопрос не в том, была ли у нас англосаксонская или другая модель инвестбанков. А в том, что приходилось работать так, как это можно было продать на рынок.

В 2008 году, мне кажется, случился слом. Тема глобализации уходит в прошлое. Так, как раньше, финансовая система работать уже не может. Потому что нет вала IPO, нет вала по выпускам евробондов. Происходят разовые сделки, иногда крупные, но разовые.

Но потока, для которого нужна существующая финансовая инфраструктура, уже нет. Поэтому происходит ломка всего рынка. Вследствие этой перемены в рынке и возникают некие национальные черты - их привносит деглобализация и локализация.

Отсюда вопрос - как должны быть устроены инвестиционные банки в ситуации, когда уже не существует того потока сделок, который вчера был нормой дня?

Российские финансовые институты должны заняться упорядочением работ в собственном доме. Прежде ни у кого мысли об этом не было: все решали задачу продвижения в глобальное пространство. Сегодня, на мой взгляд, это задача вчерашнего дня, и если кто-то играет в этом направлении, то проиграет. У "Русских фондов" нет офиса в Лондоне или Гонконге, и когда я слышу, что российская компания открывает там свой офис, мне это кажется большой ошибкой. Скорее, нужно усиливать офисы внутрироссийские, думать, как в России заниматься развитием финансового рынка.

- Нельзя сказать, что крупные московские игроки невнимательно относятся к регионам. Практически все они уже туда пошли. Каким же образом можно усиливать установку на локализацию? Если расширять региональную сеть, то у нее есть естественные ограничители. Сколько денег можно собрать в регионах, чтобы это имело экономический смысл?

- На брокерское сообщество, которое пошло в регионы или работает там, я смотрю вполне позитивно. Возможно, они единственные занимаются сегодня востребованным продуктом - внутренним инвестором. Этот рынок может быть наиболее перспективен в том плане, что тут есть куда копать дальше. И если тенденция деглобализации будет продолжаться (а все к этому идет), то кроме как заниматься внутренним рынком, нам ничего более не останется.

Я говорю не об увеличении количества офисов в регионах. Сейчас время высоких технологий, и удаленность - не проблема. Давайте посмотрим, участвуют ли в брокерском обслуживании российского населения западные брокерские дома. Вы увидите, что этим занимаются исключительно российские брокеры. Скажем, западные банки занимаются страховым или банковским рынком, но западных игроков как класса нет вообще в российском брокерском ритейле. Потому что это не соответствует идее глобального рынка.

На мой взгляд, брокерскому сообществу правильно заниматься внутренним рынком. Тут есть только две поляны - частный инвестор и крупный институциональный клиент (типа пенсионных фондов). И оба эти внутренних рынка сегодня растут. Или, по крайней мере, с ними активно работает брокерское и инвестиционно-банковское сообщество. Фетиш западного инвестора, на мой взгляд, уже всем поднадоел. Западный спекулятивный капитал приходит и уходит, и его присутствие на российском рынке определяется не внутренними условиями, а погодой на глобальных рынках.

- Большие транснациональные потоки далеко не всегда положительно влияют на российский рынок. Известно, что они приходят, сметая все на своем пути, и таким же образом уходят. Но инвестиции - это все-таки хорошо. Поэтому, может быть, условия приема западных инвесторов надо просто как-то поменять?

В теории инвестиции - это хорошо. Но, на мой взгляд, для страны важнее прямые инвестиции, которые делаются и транснациональными компаниями, и внутренними инвесторами. Это безусловное добро. А если какой-нибудь западный хедж-фонд перевел деньги, чтобы скупить акции на месяц, а через месяц их все продать, то разве он принесет какую-то пользу?

- Российскому брокеру, через которого он эти деньги крутил, - да.

- Брокеру, может быть, да. Но только если он купил бумаги, привлек к ним внимание, а потом частные инвесторы скупили эти акции уже по более высокой цене, а на следующем этапе западный участник эти активы продал, ушел и обвалил рынок, и дальше российский инвестор вынужден терпеть убытки… Я бы не сказал, что это хорошо.

Скажем, эффект так называемых народных IPO заключался примерно в этом. Спекулятивный западный капитал своим присутствием привел на фондовый рынок сотни тысяч мелких частных инвесторов, которые скупили акции, думая, что они и дальше будут расти. Потом спекулятивный капитал резко ушел, акции обесценились в два раза и спрос чисто внутренних инвесторов уже невозможно поднять.

Чем отличается внутренний инвестор от западного спекулятивного? Тем, что он никуда не уходит. А капитал, который приходит, чтобы завтра уйти, - он как дорогой краткосрочный кредит. Собственный дом хорошо строить за свои деньги, а не за чужие под большой процент.

- Как же тогда правильно поступать? Мы же не можем сказать западным хедж-фондам: пошли вон.

- У нас получается смешная ситуация. Если посмотреть, сколько денег российские компании получают от торговли российскими ресурсами (которые потом уводят на Запад), то по сравнению с ними те крохи, которые нам приносят западные инвесторы, являются просто мелкими подачками. То есть Россия выводит на Запад гораздо больше своих ресурсов, чем возвращает обратно в виде мелкого спекулятивного капитала. Задача в том, чтобы внутренний инвестор оставлял свой капитал здесь, инвестировал здесь. Это за глаза будет больше, чем гоняться за спекулятивными хедж-фондами. Внутренний инвестор обеспечит гораздо более устойчивую базу роста.

Когда я говорю о внутреннем обустройстве, то имею в виду набор инфраструктурных, институциональных, прочих изменений, которые способствовали бы тому, чтобы капитал, зарабатываемый в России, здесь и оставался. И для страны этого будет достаточно.

Есть эффект магнита. Если мы создадим условия для того, чтобы внутренний инвестор здесь оставлял деньги и здесь инвестировал, то западный придет к нам сам. И это будет уже долгосрочный инвестор.

Сегодня же наши инвестдома в большей степени идут за спекулятивными инвесторами.

Долгосрочные стратегии - это все-таки большие бизнес-конгломераты, производственные структуры, промышленные гиганты. Они в принципе приходят в Россию. Это нефтепереработка, автомобилестроение, пищевая промышленность. Такие сделки являются большим благом для страны. А выстраивание инфраструктуры национального рынка под спекулятивный капитал, на мой взгляд, ошибочно.

- Что в первую очередь надо делать для того, чтобы переориентироваться на внутренний спрос?

- Директивными методами ничего сделать нельзя. И я говорю о внутреннем инвесторе не потому, что звучит патриотично, а потому, что нас жизнь сама заставит этим заниматься. Что я имею в виду конкретно? В частности, в рамках НП РТС мы взялись за создание российского рейтингового агентства. Мы считаем это принципиальным шагом.

Сегодня половину рынка российских рейтинговых услуг занимает "большая тройка" - S&P, Moody's, Fitch. Они рейтингуют крупных эмитентов типа "Газпрома", для того чтобы те делали фандрайзинг на западных площадках. Агентства также рейтингуют ряд банков и страховщиков - опять-таки для того, чтобы эти банки могли занимать деньги где-то на Западе. Американские рейтинговые агентства играют в свою игру - это привлечение игроков на свой рынок и обустройство американского (или внешнего глобального) рынка. Никому из них нет дела до рэнкингования, сегментирования и упорядочения российского рынка. А именно этого российскому рынку не хватает.

Мы до сих пор не провели четкого распределения российских банков, страховых компаний, инвесткомпаний, эмитентов. Всех! Не только избранных, которые заплатили по миллиону долларов за свой рейтинг. В России тысячи эмитентов, тысячи игроков, и до них у "большой тройки" никогда руки не дойдут.

Заниматься этой мелочью (условно) - значит заниматься устройством собственного дома. Вот когда на нашем рынке все будет отрейтинговано и отрэнкинговано, тогда и внутренний инвестор разберется в своих инвестициях. Потому что основой для упорядочения работы являются рейтинги.

У нас все инвесторы торгуют двумя бумагами - Сбербанком и Газпромом, - потому что других бумаг нет.

И это вопрос не только про то, проводилось ли IPO здесь или там.

Мы все наперегонки снимали сливки с российского рынка, а его внутренней структурой не занимались. Но рынок гораздо более глубок, он многим даст возможность работать и зарабатывать, - и в частности, самим рейтинговым агентствам. А в последующем и брокерскому, и инвестбанковскому сообществу.

Можно ли создать рейтинговое агентство как игрока внутри России? На наш взгляд, это возможно. Понятно, что есть частные, личные интересы акционеров рейтинговых агентств. Но я думаю, что логика текущих изменений (в сторону локализации) заставит создать здесь крупного локального игрока, который смог бы создавать внутренние рейтинги и рэнкинги всего, что происходит в России. Для того чтобы нам всем на этом рынке было удобней работать. Тогда появится и больше инструментов, и понимания этих инструментов, и, соответственно, будут лучше настраиваться связи.

Возможно, с нашим участием эти события произойдут быстрее.

Важно, чтобы рейтинги действительно были всеобъемлющими, охватывали максимальное количество эмитентов, были реальным знаком качества для всех игроков, а отсутствие в таком рейтинге было реальной черной меткой в глазах рынка. И, наоборот, не было бы погони за сиюминутными задачами вроде "мне надо разместить евробонд, поэтому срочно нужен рейтинг S&Р" и так далее. Национальное рейтинговое агентство - вполне конкретная задача. И на самом деле не столь сложно реализуемая. Когда НП РТС инициировало такие разговоры, мы увидели общее согласие участников рынка рейтинговых услуг. Все видят, что эта отрасль больна и не работает на задачу упорядочения внутреннего рынка.

- Сейчас на рынке рейтингования есть несколько национальных игроков. Вы считаете, что объединить их на какой-то понятной идейной платформе - это техническая задача?

- Примерно так. Если бы нескольким акционерам удалось договориться об объединении плюс добавить какие-то сопутствующие бизнесы (возможно, систему раскрытия информации, в том числе). Существование в чистом виде рейтинга не будет коммерчески оправданным. А если создать какой-то устойчивый холдинг, который и с финансовой точки зрения был бы обеспечен, и являлся важным элементом рынка, то он бы стал мощным инфраструктурным игроком. На сегодня этого нельзя сказать ни об НРА, ни о РА "Эксперт", ни еще о ком-то. И тому, что они не стали элементом инфраструктуры, есть много объяснений. В частности, поведение западных агентств более важно для крупных российских банков, чем поведение агентств внутренних.

Но повторюсь, отношение к этому будет меняться, и это произойдет даже без участия НП.

Надеюсь, что в течение года это произойдет.

- Какие еще проекты осуществляет НП РТС?

- Если говорить о других важных проектах НП, то, скажем, если велением времени наши фондовые биржи объединились, то что-то подобное должно происходить и на товарном рынке. Сегодня товарные площадки - разрозненные игроки. Это, по большому счету, несерьезно и не соответствует задачам дня. А главное, не соответствует тем задачам, которые могла бы решать товарная биржа на российском рынке. Когда страна является центром добычи, производства и продажи ресурсов, то коммодити могут стать важным объектом биржевой торговли на национальном рынке.

Мы в НП считаем эту проектную инициативу стратегически важной, и она, в частности, расширит поле работы для брокерского сообщества. Технологии финансового рынка и уровень компетенции его специалистов гораздо выше, чем на товарных площадках. Фондовые брокеры могли бы привнести позитивные изменения на товарный рынок.

Еще одна тема - огосударствление рыночных структур. Это тоже тенденция. Не буду говорить, хороша она или плоха, но финансовому сообществу надо перестраивать свою работу соответственно этому. Эпоха разгульного частного предпринимательства в инвестбанковской среде проходит. По крайней мере, нужно понимать, как взаимодействовать с государством и настраивать свою работу по-новому.

Скажем, одна из новых тенденций - государственные закупки в электронном виде. Это изменение сыграло серьезную роль на финансовом рынке. Электронные закупки являются более прозрачными, придают всему процессу биржевой характер, по-новому настраивают инфраструктуру. В частности, у НП РТС есть проект "РТС-тендер", он очень активно развивается. Мы следим за тенденциями на рынке государственных корпоративных закупок.

Предстоят все-таки непростые времена. По многим прогнозам, инвестбанковское сообщество должно уменьшиться. А за эти годы мы воспитали много вполне квалифицированных сотрудников, которые должны встраиваться в сегодняшние реалии. Они, например, могут найти себе применение на товарном рынке.

- Когда мы говорим о локализации рынков, предполагается ли, что будут усиливаться какие-то связи в ближнем зарубежье? Можно ли считать, что движение в этом направлении вообще происходит и его следует приветствовать?

- Безусловно, это движение происходит. Есть два вполне достойных рынка - Украина и Казахстан, которые так или иначе уже вовлечены в связи с Россией. И финансовые рынки России, Украины и Казахстана должны (рано или поздно) стать едиными. Это абсолютно достижимая задача.

Понятно, что есть Белоруссия и другие страны СНГ, но это не столь большие рынки.

Финансовый рынок Украины - просто слепок российского рынка. Там активно работает Сбербанк, есть ВТБ, есть украинский "Юникредит", который подчиняется российскому "Юникредиту" (итальянский банк управляет украинским через российский офис).

Если говорить о фондовом рынке, то ММВБ купила украинскую площадку ПФТС, а РТС учредила Украинскую биржу. То есть налицо наша картина трехлетней давности - две биржи. Рано или поздно произойдет объединение ПФТС с Украинской биржей (где будут представлены все инструменты, от внутренних государственных облигаций до акций, фьючерсов, опционов) на единой технологической платформе. Даже без политического объединения финансовый рынок России и Украины будет единым.

Что касается брокерского сообщества, то на Украине уже работают и "Альфа", и "Открытие", и "Алор"; давно присутствует "Тройка", "Ренессанс", есть наш "Проспект", думаю, туда придет "Ай Ти Инвест" со своими технологиями. Так или иначе, этот рынок будет в зоне российского влияния.

В Казахстане все может быть по-другому, но он так же позитивно смотрит на объединение финансовых рынков и на Таможенный союз.

Концентрация ликвидности на этих рынках возможна, и это реалии дня.

Это более реализуемая задача, чем, например, открытие офиса в Гонконге.

- Каким образом вы ставите цели для инвестгруппы? Стремитесь занять такую-то долю рынка? Или выстраиваете целеполагание иначе?

- Доля рынка всегда считается достаточно трудно, потому что здесь надо быть конкретным. Просто доля - она достаточно ни о чем. Когда обороты ММВБ делят по брокерам, все это очень условно. Одно дело - оборот крупного фонда, другое - высокочастотный робот. Тем не менее мы ставим себе задачу быть на каждом рынке в десятке-двадцатке лидеров. Мы присутствуем на брокерском рынке, в управлении активами, в корпоративных финансах, в пенсионной отрасли. И везде входим в десятку-двадцатку крупных игроков. Задачи, которые мы ставим нашим компаниям в текущем режиме, - быть самодостаточными. Быть устойчивой компанией, быть прибыльным бизнесом, иметь возможность развиваться с существующей клиентской базой при том, что в общем рынок будет, скорей, стагнировать.

Хотя ряд сегментов рынка будет активно развиваться. Например, рынок пенсионных накоплений. Он растет быстрыми темпами, опять-таки, с неким государственным участием. Но так не растет страховой рынок, так не растет рынок коммерческого банковского бизнеса. Брокерский ритейловый бизнес может расти, причем быстрее, чем сегодня. Количество инвесторов настолько мало по сравнению с потенциалом, что смена приоритетов (на внутреннего игрока) может привести к сильному росту.

Поэтому, если еще раз говорить о целеполагании, то, скорее, наша базовая цель - прибыльность каждой из компаний в конкретной отрасли. А вторым пунктом уже идет присутствие в лидирующей группе.

- Вы пришли на рынок, ничего о нем не зная, студентом-физиком. Какие принципиально важные вещи вы узнали о финансах с тех пор?

- Я до сих пор помню момент, когда понял, что деньги могут двигать миром. До этого у меня такой мысли не возникало.

В Советском Союзе нас мотивировало что-то другое. И уж точно не деньги. Тогда, даже если денег было много, на них нечего было купить. Поэтому и отношение к ним было никакое.

Но потом в какой-то момент я зримо ощутил, что появился инструмент, который может менять мир. Есть проект, есть деньги - и начинается реальное движение. Когда я для себя это понял, то занялся, в частности, фондовым рынком.

Сейчас для себя я понял еще одно - что деньгами движимо не все. Меня, например, завести вопросом заработка или прибыли уже трудно. Зато стал сильнее интерес к инфраструктуре, каким-то системным вопросам. Выстраивание бизнеса на системной основе для меня сейчас более интересно.

На физтехе мы все, в принципе, учились делать открытия, новые проекты, потому что только тогда жизнь интересна. И как несостоявшийся ученый я в себе это до сих пор держу.

Сделки "купи-продай" - это текучка дня, но всегда хочется чего-нибудь новенького.

- Что новое вы сейчас генерируете?

- Недавно мы запустили проект, который назвали "SecondShares". Это система по торговле некотируемыми бумагами. Есть несколько западных аналогов (SharesPost, SecondМarket), на которых торгуются, например, акции компаний Фейсбук, Твиттер. Понятно, что объединенная биржа соберет ликвидность по торгуемым бумагам и приведет на свою площадку желающих торговать эмитентов. Тем не менее мы видим большой пласт известных брендов, которых до сих пор на бирже нет, - по тем или иным причинам. И таких компаний много. В России 40 тысяч акционерных компаний, а на бирже торгуется всего 5% из них. Системы для организованной торговли бумагами остальных 95% нет, точнее, не было. Ими разрозненно занимаются инвестбанки, что уже не отвечает сегодняшней парадигме дня. В России много эмитентов и компаний, которые достойны торговли без вывода на биржу. Также наша система может работать как площадка для предIPO.

Это проект интересен мне и тем, что создана технологизированная система для операций по корпоративному финансированию, и тем, что он носит инфраструктурный характер. Такой площадки на российском рынке не хватало. Есть внебиржевое движение купли-продажи каких-то пакетов, эти пакеты видит ограниченное количество игроков. А систематизация такого поиска спроса и предложения является важным элементом обустраивания внутреннего рынка.

- Как это устроено институционально? На бирже есть отдел листинга, структуры ИТ и прочее. А в вашей системе?

- Существует огромный рынок. Его создают инвестиционные компании, банки, инвестбутики, которые ходят по рынку и ищут компании на покупку, на продажу, перепродажу. И есть держатели пакетов, которые приходят к инвестбанкам. Все эти сделки решаются на уровне брокерских договоров, консультирования. Получается такое большое море (или болото) обсуждений.

- Изменится система обмена информацией? Грубо говоря, раньше вы с партнерами бесконечно встречались в ресторанах и обсуждали параметры сделки, а тут появилась информационная система.

- Это один из трендов по отношению к инвестбанкингу как к бизнесу.

Рынок на сегодняшний день сильно изменился. Существует масса компаний, которые делают research, масса компаний, которые делают аудит. В принципе, нет задачи прийти в один инвестиционный банк, чтобы тебе сделали там все сразу и в комплексе. Процессы упростились. Задачу, которую прежде взваливал на себя инвестбанк, можно превратить в простой обмен информацией.

В большом наборе объектов и сделок нет никакой сложности, никакой сакральности. Часть процедур можно технологизировать. Ничего сложного, повторю. Но, как ни странно, ничего подобного на российском рынке до сих пор не было.

Например, через тот же SecondМarket начал делать свои сделки Фейсбук. Почему? Потому что Цукерберг как основной акционер компании не хотел проводить IPO, но при этом он раздал менеджменту акции по опционной программе. А компания уже оценивалась в большие деньги. Поэтому рынок "потребовал", чтобы этими активами было где поторговать. Началась активная торговля акциями компании Фейсбук, хотя это не биржевая торговля.

Зачем нам дорогие процедуры биржевого листинга, если можно просто купить-продать акции между двумя контрагентами, уложив все это в небольшие комиссии.

Честно говоря, даже не знаю, сколько этот проект принесет денег, но очень интересно его сделать. Иногда пытаешься запустить что-то "чисто из интереса" и посмотреть, что получится.